Перед тем как ехать на аэродром — поехали на склад и взяли там алкогольный паек — был такой. Гена, шофер командующего — подмигнул и выписал на ящик больше — пригодится. Того чего в алкогольном пайке не было — местных настоек на травах, например — докупили в Деликате.
Понятно, что ничего хорошего в этом не было — пьянка при оружии — но кто он такой чтобы даже заикаться об этом? А водки взяли много, четыре ящика — залейся.
На военном аэродроме их встречал Ан-12. Он летел в Советский союз и должен был по пути оставить их в Польше.
Ан-12 — самолет с негерметичным отсеком, на высоте в нем холодно. Николай летал на нем наверное раз сто — в учебке были только такие, с Ил-76 первый раз они уже в войсках прыгнули, да и в Афгане в основном были Ан-12. Но ему этот холод был привычен, а вот те кто полетел — начали греться. Как — догадайтесь?
…
Долетели нормально — хотя чуйка не отпускала Николая, сулила неприятности. Сели на каком-то военном польском аэродроме. Там уже были и другие самолеты — союзников по Варшавскому договору…
Было не менее пяти стран — Чехословакия, Венгрия, Румыния, ГДР и они то есть Советский союз. Место, где они собирались охотиться было холмистым, холмы были покрыты сплошной растительностью и высились над местностью подобно часовым, что выглядело и знакомо и жутковато. На границе с Пакистаном были такие места, оттуда развозили дрова по всему югу и центру Афганистана. Но там снега было намного меньше, и растительность на склонах не была такой густой, все просвечивалось солнцем. Здесь же — дорога то ныряла вниз, то так же резко уходила вверх, почти к небесам. Движки ревели на пониженных передачах.
После разгрузки на аэродроме и почти часа езды — они прибыли на место, которое судя по подъемникам и широким просекам — использовалось как горнолыжный курорт, но сейчас пустовало. Начали разгрузку. Николай примечал, что почему то все делегации, кроме их — прибыли налегке, только они прибыли на транспортном самолете, да еще и с винтовками.
Разместились в деревянных отдельных домиках, помимо этого был административный корпус с залом. Вечером — местный фольклорный коллектив дал концерт, Николай заметил, что поляки и румыны — после концерта активно знакомились с хористками, генерал Половцев сразу после концерта ни слова не говоря ушел спать, вид у него был недовольным.
…
Утром, под звуки охотничьего рожка собрались на охоту, причем все кроме поляков — были с советским, привезенным оружием, что было вообще то нарушением. Но понятно, на это закрывали глаза…
Охота — подтвердила опасения и подозрения Николая. Он не был опытным охотником, но понимал, что вряд ли зверь будет жить там, где пусть и на сезон — но скапливается так много людей и так шумно. Вдобавок — из-за плотного леса и очень холмистой местности — крупный зверь не стал бы здесь жить, выбрал бы себе более благоприятные условия. Они честно мыкались по лесу почти целый день, и вернулись на базу под вечер — уставшие, промокшие, замерзшие и без единого трофея. Но при этом почему то никто не выглядел особо расстроенным.
После ужина генерал бросил — до утра свободен — и пошел в домик.
Проснувшись через два часа, Николай понял, что генерала в домике — нет
Конспирация у этих заговорщиков — в чем бы заговор не заключался — была хреновой. Понять где они было несложно — в темноте горели окна главного корпуса, пусть и прикрытые занавесями. Охранялся главный корпус скверно — на входе стояли поляки, обхода территории не было. Вскарабкавшись по пожарной лестнице на крышу, Николай подобрался к самому краю, прислушался — умению слушать научил его японский сенсей, умению отключать все звуки кроме нужных…
Говорили по-русски. Голоса были слышны почти отчетливо
— Ты не прав, товарищ Вальтер. Отдельные негативные явления, такие как коррупция — конечно же есть, даже Ленин не обещал, что их не будет. Увы, мы обречены на долгую, в поколениях борьбу с наследием капиталистического прошлого
— Вы не понимаете — он узнал голос германского генерала, он был выше остальных и какой-то напряженный — это отговорки. Про наследие капитализма можно было бы говорить, если бы речь шла о капиталистах, используемых нами на ответственных государственных постах или их детях. Тогда можно говорить о каком-то наследии. Проанализируйте происхождение пойманных взяточников — оно почти всегда либо крестьянское, либо пролетарское. Как, в какой момент они перешли на сторону наших врагов? В чем заключается изъян? Точно не в происхождении — оно у них безупречно. В воспитании? Я не знаю ни одной школы и даже ни одной семьи, где молодых учили бы воровать и брать взятки. Значит, что-то происходит с ними уже во взрослом возрасте, что они выбиваются из рядов и становятся червоточинами, и даже не червоточинами — а настоящими червями. И мы должны признать это, а не отговариваться наследием прошлого. Слишком много времени прошло, и даже наследие прошлого — опять таки недоработки нашего воспитания.
— Может, управляющие работники должны получать выше заработную плату
— Какая бы заработная плата не была, украсть получится все равно больше! Это не вопрос мелких, частных недостатков, это принципиальный вопрос.
— Товарищ Вальтер прав — теперь Николай узнал голос своего генерала — ускоренными темпами идет моральное разложение всего общества, происхождение теперь уже не имеет никакого значения. Дети крестьян и рабочих могут быть рабами наживы точно так же как дети министров. Мы должны это признать и поставить следующие вопросы.
…
— Вопрос первый. Как могли наши партии допустить такое состояние дел, и что послужило этому причиной. Либо изъяны теории, либо изъяны практики. А точнее — практиков, людей применяющих эту теорию.
…
— И второй. Что мы, военные, должны в связи с этим предпринять.
— Что ты предлагаешь? — незнакомый голос
— Я пока ничего не предлагаю. Но не надо быть великим теоретиком марксизма — ленинизма, чтобы спрогнозировать, что произойдет, если мы не предпримем ничего. Если мы будем просто молчать, делать под козырек и молчать.
…
— Рано или поздно — воспитается поколение — а оно уже воспитывается — для которого деньги заменят все. Честь, любовь к Родине — абсолютно всё. Это поколение будет в принципе не способно к службе, так как служба предполагает отдачу долга Родине, и если потребуется — не щадя собственной жизни. Это же поколение предпочтет при первых неприятностях жизнь свою спасать. В том числе и ценой проигрыша — боя, сражения, может быть войны.
— А ты не преувеличиваешь, товарищ Николай? У вас у власти теперь сторонники жесткой линии…
— Ничуть!
…
— Я бы посоветовал всем прочитать, что югославский мыслитель Джилас говорит о технократах. Это люди, которые во имя нормальной работы экономики готовы на все, включая и жертвовать революционными принципами. Нельзя сказать что эти люди так уж неправы — мы живем в мире, где проигрыш капиталистическим странам в технике может привести и рано или поздно приведет к военному поражению. Но я бы задумался о том, что проигрыш может произойти и если при самой современной технике ею будет распоряжаться трус, для которого высшей ценностью будут деньги и собственная жизнь…
