А в СССР?
Маслюков подошел к группе из Минавтопрома.
— Что скажете, Виктор Николаевич? Хорошая ведь машина…
— У ФИАТа уже освоенная машина. Они готовы поставить завод под ключ.
— Юрий Дмитриевич, завод за валюту, верно?
— А итальянцы что? За рубли что ли? На коллегии обсудим…
…
Коллегия прошла нервно. Конечно, коллегия Минавтопрома, да еще такая, на которой присутствует председатель Совета министров — не место для разборок и особенно хамства — но тот, кому были знакомы советские аппаратные интриги, понимал что коллегия прошла в откровенно недружественной беседе и Полякову, отцу АвтоВаза — стоит задуматься о пенсии.
Разговор Маслюков все же обострил — один раз. Про него вообще говорили, как про нового Косыгина. Косыгин как то раз перед Совмином не поленился заехать в магазин, купить какую-то куртку — а потом был неприятный разговор о ее качестве и дизайне с министром легпрома. Сейчас — Маслюков во время доклада перебил Полякова, сказав, что стране нужно не двести тысяч новых машин — а как минимум один миллион в год. И не когда-то, а прямо сейчас.
С коллегии Маслюков вернулся к себе в кабинет. Коротким взглядом спросил секретаря, та кивнула — нужный человек на месте. По Полякову — Маслюков решение уже принял, как и подобрал ему будущую замену. Своего человека из Ижевска.
Но сначала — его надо проварить в настоящем..
— Пока никого не соединяй.
…
Нужный ему человек — ждал его в кабинете — высшая степень доверия по аппаратным меркам. Он был похож скорее на иностранца, неведомо как очутившегося в Совмине — хотя годы и труды и на нем оставили след, в виде морщин на еще молодом лице и уже пробиваюшейся седины.
Это был Алексей Соин, недавно назначенный директор Ижмаша, огромного машиностроительного объединения в Ижевске, где Маслюков работал во время войны. Но то, что было во время войны, и то, что было сейчас, — не сравнить, и все это сделал один человек. Иван Федорович Белобородов, «Иван Железный». Генеральный директор Производственного объединения Ижмаш. За время его руководства численность работников увеличилась вшестеро, объем производимой продукции — вдесятеро. В начале восьмидесятых — на заводе работало шестьдесят тысяч человек, по объемам производимой продукции он входил в десятку крупнейших заводов СССР. Из обычного оружейного завода Иван сделал мощный многопрофильный машиностроительный концерн западного типа. С производством в основном гражданского ассортимента. В свое время Брежнев потребовал, чтобы все оборонные заводы, кроме минсредмашевских — производили как минимум на один рубль гражданской продукции на рубль военной — содержать чисто военные заводы было накладно. Так вот — для белобородовского Ижмаша этот показатель был равен девяти. То есть на один рубль военной продукции — на девять гражданской. И какой. Это не сковородки — автомобили, мотоциклы. Сейчас готовилось перевооружение мотопроизводства — зимой оно должно было производить снегоходы, а не работать на склад, как сейчас. Еще один проект — производство электрического транспорта.
Конечно, кому бы как не Ивану Белобородову поднимать новый промышленный район. Да нет его — умер в августе восемьдесят пятого. Люди не вечны.
На место Белобородова был назначен Василий Семенович Тарасов, бывший генеральный с соседней Ижстали (до тридцать девятого это был один завод). Не потянул. Хороший был директор. Делал многое. Но чтобы тянуть воз, который тянул Иван, надо было быть больше чем просто хорошим директором. Надо было быть сверхчеловеком…
Тарасов ушел сам. Понял, что не тянет, попросился на пенсию. Уважили. На его место назначили самого молодого из претендентов — бывшего директора автопроизводства Соина, до своего назначения — главного инженера Ижмаша. Человек Ивана, а Иван в людях почти никогда не ошибался. Да и поняли — чтобы вытянуть такую махину, надо быть двухжильным. На этом посту Соин наконец получил деньги на запуск принципиально нового семейства машин Орбита, которое было готово еще в середине семидесятых. Одновременно была продолжена работа, которую начал еще Тарасов — строительство автомагазинов и мастерских СТО во всех крупных городах СССР — до этого Ижи обслуживались на СТО Москвича. Планировалась кардинальная смена линейки мотопроизводства — на смену знакомым и сильно устаревшим Планетам и Юпитерам была куплена лицензия на одну из моделей Ямахи, причем мотор Ямахи должен был стать основным для всей линейки. Все это требовало внимания инженеров и организаторов высочайшего уровня. Но не прошло и года — как Соина вызвал в Москву Маслюков. И Соин в принципе понимал, зачем.
Когда Маслюков вернулся в свой кабинет, Соин так и стоял у окна — что скрывать? Он был моложе Маслюкова, годился ему в сыновья. Когда шла война, когда надо было «все для фронта» — Маслюков уже руководил целой отраслью, а Соин еще не родился. Но сейчас — Маслюков понимал, что их время вышло. Больше — они не потянут, сил нет. Иван ушел. Скоро и его черед. От таких, как Соин, зависело что будет с их наследием, с тем, что они построили.
У Маслюкова на столе лежала справка из КГБ на Соина. Купил квартиру в Москве через третьи руки. Ездит на красной Тойоте, которую знает весь город — официально ее купили для изучения. Морально разлагается — хотя меру знает, по крайней мере, в выпивке. С семьей большие проблемы.
Маслюков взял и другую справку — из которой следовало, что показатели завода после назначения Соина снова пошли вверх, как при Иване. Пошел к Ельцину. Тот, сам бывший областной секретарь, привыкший иметь дело с двумя-тремя десятками крутых мужиков-директоров, от которых зависели показатели всей области и его партийная судьба — мельком просмотрел, отмахнулся. Буркнул:
— Твой протеже, вот и решай. Решил выдвигать — выдвигай. Приедет — дай для профилактики по башке как следует…
Маслюков по башке давать не умел и не любил. Хоть и сталинский еще нарком — а не любил. Просто оставил документы на столе. Открытыми. Сейчас, глядя на статного, одетого даже не в ГДРовский, а явно в импортный костюм Соина, Юрий Дмитриевич с грустью подумал — да, не то время, не то поколение. Белобородова никогда и не видели ни в чем, кроме мешковатого, советского пошива костюма. Всей роскоши — небольшая дача, точнее — дощатый дом, какая там дача. И ничего Ивану не приносило больше радости, чем угостить гостей блюдами собственного приготовления — готовка была его хобби. Ох, сидели…
Посмотрели друг на друга. Первым начал Соин.
— Созвездие, значит…
— Да…
Маслюков прошел на свое место, мимоходом смахнул папку в ящик стола.
— Садись, Алексей… Про ситуацию в Елабуге ты, наверное, знаешь…
Соин кивнул.
— Поляков костьми ляжет, но фонды не даст. По его мнению — лучше потратить на вторую очередь Ваза или модернизацию Москвича.
Соина непосредственно это не касалось — его завод относился к Минобороны, кто такой Поляков он не знал и знать не хотел. Но от коллег слышал.
