Алиев расхаживавший по кабинету остановился у карты, зачем то посмотрел на нее.
— Что ж, товарищи. И тем не менее, такие вещи просто так не происходят. Получается, и руководство автономной республики и местный обком не проявили политической зрелости, допустили развитие в городе нездоровых явлений, не предприняли мер по упреждению. Возможно, мы поспешили с решением об ускоренном развитии Елабуги…
Соин вдруг понял, что — сейчас или никогда.
— Товарищ Алиев. Разрешите?
Алиев с удивлением посмотрел на самого молодого из присутствующих
— Вы что-то хотите сказать?
— Товарищ Алиев… случившееся в Набережных Челнах не касается Елабуги и не лишает проект перспективы. У нас, в Удмуртии тоже много производств и много национальностей, но ничего подобного нет и в помине. Именно строительство и масштабные задачи по пуску объекта стратегической важности сплотят местное население, лишат почвы возможные эксцессы. Если мы возьмем шефство над объектом, поделимся своим опытом — больше подобного не повторится.
Алиев остался стоять у карты. Потом спросил
— Вы можете гарантировать это?
— Да, могу, товарищ Алиев
Алиев покачал головой
— Разрешите реализовать этот проект силами двух автономных республик. Мы со своей стороны можем взять часть нагрузки на себя, взять на себя производство двигателей и поделиться технологиями мотостроения. Проект такого масштаба не только внесет огромный вклад в выполнение задач новых пятилеток, но и укрепит дружбу двух автономных республик и всего Поволжья, свяжет их новыми хозяйственными нитями…
…
Когда ехали обратно, Маслюков ничего не говорил. Только когда они оба поднялись к нему в кабинет, он дал волю…
— Это Марисов придумал?
— Нет.
— Никак сам?!
— Сам, Юрий Дмитриевич
— Да как тебе только ума хватило…
Маслюков хватанул воздуха и плюхнулся на стул.
— Юрий Дмитриевич!
— Уйди. Уйди от греха!
Маслюков налил из графина воды, жадно выпил.
— Дурак ты — сказал он, отдышавшись — лезешь на амбразуру
…
— Двигательный с Набчелнов снимают, так что подыскивай площадку, там у себя. По масштабам сам понимаешь… едва ли не больше сборочного… и сложнее. И… теперь все под твою ответственность. И мои. И руководство обеих республик лично. Еще раз повторится ЧП… я не знаю, что будет.
— Не повторится оно, Юрий Дмитриевич.
— Смотри. Повторится, полетишь как фанера над… Прагой.
…
Когда Соин вышел, Алиев испытующе посмотрел на своего предсовмина
— Ну, Юрий Дмитриевич. Кого наказывать то будем. Ты и правда думаешь — никого?
Маслюков покачал головой
— А как же принципиальность?
— Гейдар Алиевич, у меня нет свободных людей. Нигде нет — ни в Москве, ни в Ижевске, ни в Казани. Каждый человек у меня — штучный. На вес золота
— Плохо, Юрий Дмитриевич, плохо.
— Форд тоже был один такой. Мы строим город — завод, после того как заработает третий пусковой комплекс, он станет крупнейшим в мире. Такой проект простой человек, даже добросовестный — не потянет. Тут нужны особенные люди а они наперечет. Был в Ижевске Белобородов — но он умер.
— А этот, по-твоему?
— Ученик Белобородова. Потянет.
— А если нет
— Если нет, лично выгоню.
— И средства в землю закопаем
— Гейдар Алиевич, вы же знаете — при мне этого не будет.
Алиев внимательно, пристально смотрел на Маслюкова
— Юра, шанс у нас только один. И дело не только в деньгах, но и в сроках. Первые машины надо дать — девяностый, самый край девяносто первый год. Про то сколько напечатано необеспеченных, не покрытых никаким товарным покрытием денег — ты знаешь лучше меня. Либо мы дадим товар под эти деньги, и товар востребованный. Или экономика взорвется. Ты читал отчеты — тринадцатую пятилетку мы не переживем если ничего не менять
— Будем работать как надо. Хоть ночью.
— Работать надо не пятнадцать часов в сутки. А головой
[58]. И ты тоже считаешь что татар не наказывать.
— Надо. Но нельзя.
…
— Если проект начнем с избиения кадров, потом не вырулим.
— Ладно. Иди.
Прага, ЧССР. Март 1989 года
Прага при советской власти определенно была заграницей. И хотя ЧССР числилась социалистической страной — поездка туда была почти, что поездкой за границу. А в Карловых Варах со времен Леонида Ильича отдыхал только самый-самый верх…
Летели через Шереметьево. Группа была представительной — министерство автомобильного транспорта, НАМИ, зачем-то люди с АвтоВАЗа (Поляков, когда понял что все бессмысленно, решил впрыгнуть в последний вагон и устроил «шефство» ВАЗа над новой площадкой). Представительная делегация была из Татарии, из Ижевска — в общем, полсамолета как раз и заняли.
Соину взяли билет по соседству с Шаймиевым, которого назначили ответственным за проект от Совмина Татарстана. Как только Ил-62 оторвался от земли, он улучив момент, шепнул Соину на ухо:
— Спасибо. Не забуду.
— О чем вы?
Но татарин только сделал хитрое лицо и кивнул. Соин понял о чем — о том что несмотря на беспорядки, реакция центральных властей в части «работы с кадрами» была откровенно вялой, отставки последовали только на уровне города. Сняли председателя горкома как не справившегося, и то — в распоряжение. Это значило, что в Казани ему сначала подыщут местечко поплоше и понезаметнее — искупать вину, а потом года через два-три, когда все забудется, двинут выше.
Неожиданный плюс в копилку получил и Маслюков. Аппаратный вес любого аппаратчика определяется и тем как он может отстоять своих подчиненных от начальственного гнева. Там ведь в основном совминовские кадры были — и то что никто не пострадал, только по линии партии снимали — говорило о силе самого Маслюкова. Значит, и работать его кадры будут — не на страх, а на совесть, и не подставят…
…
В полете говорили в основном о делах…
— Двигательный к вам переносят.
— Пока не решено.
— Если решат, не стесняйтесь, со стройкой поможем. У нас на Набережных Челнах очень сильный стройтрест сформировался, ему любые задачи по плечу.
