— Ясно. Молодец.
В этот момент — очень подходящий — в дверь сунулся Басин.
— Что тут у вас?
— Ваш оголец? — майор кивнул на Николая.
— Мой. Что?
— Глазастый. Похоже, провокатора, выловил. Вот, смотрите.
Теперь у задержанного выудили горсть небольших, формата А6 листовок, на которых было написано — «Отомстим за оккупацию 1968 года. Русские, убирайтесь домой».
— Откуда у него значок? — резко спросил Басин. — Вы что, не видите?!
Прошлое. Лондон, Великобритания Клуб Кентербери. 08 января 1989 года (Продолжение)
… Русские сделали свой ход и ожидают ответного…
— Колин, позволь. Мы должны держаться в рамках. Охота за первыми лицами откроет ящик Пандоры. Что если целью будет Ее Величество?
— Они пытались убить Мэгги.
— Это были националисты, Колин.
— Они убили лорда Маунтбэттена.
— И это тоже были националисты.
— Да, но кто-то же убил Горбачева?
— И это были не мы.
— Неважно. След не приведет к нам, это будет вылазка экстремистов, наподобие Карлоса Шакала.
— Колин. То, что ты говоришь не просто ужасно. Это ставит под удар нашу страну. Опомнись, это невозможно!
— Барни прав, Колин. Прямое нападение на первых лиц советского государства совершенно исключено, слишком велик риск ответного удара.
— Ради всего святого…
— Вопрос закрыт. Больше это не обсуждается…
…
— И что ты предлагаешь?
— Клуб запретил тебе бить по советскому генеральному секретарю. И признаться, Колин, мы поступили правильно. Это полное безумие — совершать политическое убийство лидера ядерной сверхдержавы.
…
— Но это не значит, что его нельзя опорочить. Политическое убийство — возможно не менее эффективно, чем физическое. Вспомним историю Николая II. Бойня на Ходынском поле, в самом начале коронации оказала влияние на все его царствование и в конце концов привела его и всю страну к краху…
— По-прежнему не понимаю тебя.
— Генеральный секретарь защищен, как и другие политики, их так просто не достать. Но их репутация! Подумай как ударить по репутации — и ты все равно что убьешь его…
Прага, ЧССР. Март 1989 года
Томми Грин вместе с остальными прибыл в Прагу вполне официально — перешел границу с ГДР. При этом машину их не досматривали, их документы почти не проверяли, а после прохождения границы впереди шла белая «Шкода», которая довела их до самой Праги…
Поселились они в каком-то комплексе, недалеко от Праги, это не было гостиницей, а что-то вроде гаража, в котором были машины, но почти не было людей. Время от времени машины забирали и ставили на место. На них не обращали никакого внимания.
Потом им снова подали микроавтобус — они поехали в Прагу…
Томми впервые был в Праге, до того он был только в Белфасте, Лондоне, Ольстере и в тюрьме. Прага ему понравилась — архитектура не хуже чем в Лондоне, узкие горбатые улицы, непривычные для Англии красно-желтые трамваи повсюду. Везде тень истории, европейской истории.
— Присматривайтесь — сказал Колдфилд — крыши домов, прежде всего.
…
По возвращении назад им довели информацию о том, для чего «все мы здесь сегодня собрались»…
— Итак, внимание, — на старой школьной доске Колдфилд развернул карту центральных районов Праги, — вот здесь через несколько дней состоится подписание важных документов. Дорога к этому месту идет только одна — вот, она проходит через эстакаду и через мост.
Томми видел этот мост — настоящая громадина, он шел не через реку а через большое ущелье, где находился старый район Праги — потому он и был эстакадой, а не мостом. Там действительно не было другого пути.
— Все кортежи поедут через эту эстакаду, первый — советский. Вот здесь их будут ждать протестующие против советской оккупации, в основном местные студенты. Они хотят устроить пикет чтобы показать русским — оккупация их не устраивает.
Томми подумал — какая к черту оккупация? Вот в Ольстере — там и в самом деле оккупация! Блокпосты на улицах, бронетехника, полиция на бронированных джипах. Пешие патрули, на улицах британцы выходят не меньше, чем отделением, — иначе убьют. Разделенные районы, дети, закидывающие камнями. Все знают, где твой район, где чужой. Одна женщина родила от британского солдата — «психопаты»
[95] ворвались в роддом, застрелили и ее, и солдата, а ребенка, которого оставили в живых, семья женщины отказалась забрать, потому что он — нагулянный от британца ублюдок. Другая девушка по слухам переспала с британским солдатом — за это ее жестоко избили и пустили по кругу, а родители отказались подавать заявление в полицию. Здесь же нет ни блокпостов, ни следов от пуль на стенах, ни муралов с угрозами и изображениями «героев» сектариальных войн, ни битых стекол, ни следов от взрывов. Черт, тут и русских-то нет — за все время они не видели не то, что танка — ни одного русского солдата в форме не видели. Какая это оккупация? Что вы что знаете про оккупацию, идиоты чертовы?..
Но он промолчал.
— Как только появится советский кортеж — вы трое в рядах протестующих перегораживаете дорогу, бросаете листовки и зажигаете вот это.
Колдфилд достал из кармана что-то похожее на охотничью спичку, чиркнул об коробок (коробок тут был не как в Англии, настоящий
[96]) и отбросил от себя. Хлопнуло — неожиданно резко и громко, все вздрогнули.
— Похоже на выстрел, правда?
…
— Как только услышите хлопки — вы двое со своих позиций начинаете стрелять.
— Стрелять в кого? — спросил Томми
— Без разницы в кого. В полицейских, военных, студентов. Плевать в кого. Главное, чтобы потом подумали, что это охрана русского секретаря открыла огонь по протестующим. Как отстреляете по два десятка патронов — отход. Винтовки забрать с собой, нельзя их оставлять. Вот точки сбора…
…
И вот — Томми оказался на крыше одного из старых пражских домов, на чердаке. Он целился из винтовки — и то, что он видел в оптический прицел, ему не нравилось.
Сильно не нравилось.
