— Разве вы не знаете? Это Нобелевская премия за научные достижения.
— Где ее дают? В Америке?
— В Европе.
— Ага, а чем тебя не устраивает Скалинская премия? Хочешь продать свои изобретения на Запад?
— Ну, если бы я захотел, то давно уже…
— Понятно! Хвалю! И сколько в долларах эта нобелевская премия?
— Послушайте, мне премия не нужна. Это я так говорю, если папки попадут в другие руки… ну если только такой же ученый как я…
— Ладно, не стесняйся, колись, за сколько можно продать твои папки?
— Там вообще бесценные сведения! Ну не знаю, миллион долларов, но не в этом суть…
— Интересно. Хищение в особо крупном размере, от десяти лет до вышки…
— Погодите, вы же не хотите меня арестовать? Я не сделал ничего плохого…
— Украл секретные сведения. Это статья, от десяти лет до вышки.
— Но это для науки, вы ничего не понимаете… Если меня расстреляют, то без меня они ничего в этих записях не поймут…
— Разберемся.
Никровляев отвлекся на основное блюдо.
— Мы не закончили разговор, — сказал он, жуя шашлык, — Выпей, закуси и продолжай.
— Ну да. Так вот. Что же мне было делать? Я предложил им воскресить товарища Венина, а они вместо того чтобы обрадоваться просто меня уничтожили!
— Какой Вы наивный товарищ. Ну, кому сейчас нужен живой Венин? Он итак жив в сердцах народа и ладно. Зачем воскрешать? Вас же первого заточат в каземат, чтобы не болтали лишнего. Потом расстреляют всех, кто с почтением строил этот мавзолей и произносил траурные речи. В первую очередь самого товарища Скалина. Оно ему надо? А ваши академики знают, что ему надо и поэтому такой прыткий умник как вы никому не нужен. Кроме меня и ещё кое-кого.
— Все они видные ученые, профессора и академики…
— Увольте, что они понимают в воскресении? В том то и дело, что ученые со своими ограниченными методами, а вы им такую мистику завернули.
— Позвольте, мой метод предполагает…
— Я понимаю, что вы хотите сказать, я сам там был и слушал с удовольствием. Я также как эти видные ученые ничего не понял из ваших рассуждений об антивирусах, клеточной регенерации, биопрограммировании. Вы настолько далеко ушли вперед в своих догадках, что вас никто не понял.
— Но я пытался объяснить…
— Кому? Этим администраторам от науки? Да они бы ладно и не такой бред выслушивали, но знаете, что их больше всего напугало?
— Что?
— А то, что Вы собираетесь воскресить товарища Венина.
— Странно это слышать от вас. Но ведь партия…
— Какой вы наивный! Партия! Разве им нужен живой Венин? Представляете что будет, если Венин и правда воскреснет? Что тут начнется? Всех этих деятелей расстреляют, а вас посадят под замок.
Вам партия поручила ухаживать за мумией и больше ничего. А вы тут с рацпредложением.
— До практических результатов еще далеко… пройдет не один год экспериментов…
— Это вы так считаете, а я думаю, не хватает самой малости. Такого триггера, щелчка, направления мысли и… Вы действуете прямолинейно, и поэтому всегда будете натыкаться на препятствия пока не помрете, так и не признанным гением. И самое обидное, что вы почти у цели. Уж я-то изучал этот вопрос с разных сторон.
— Что вы предлагаете?
— Мы вам дадим лучшую лабораторию, штат помощников, любой материал для исследований…
— Простите, вы от какой организации? У нас в Академии все итак неплохо оборудовано…
— У вас ничего нет, кроме допотопных склянок. Вы хоть слыхали о биореакторах из США?
— Так вы, все-таки, простите, шпион?
— Ну-ну товарищ, не заговаривайтесь. Скажем так, представляю интересы высших сил. Видите ли, ваша речь привлекла внимание, но вам никто не даст осуществить ваши амбиции. Да, воскресить вождя мировой революции — это звучит громко, но мировая общественность это не оценит. Нобелевскую премию вам не дадут.
— Но я ради страны…
— А «Скалинскую» тем более не дадут — дадут лет десять лагерей. Напишут, что вы завербованы вражеской разведкой, белогвардейским подпольем, и вам поручено уничтожить тело Венина. Так что вас скорее всего расстреляют и на могиле ничего не напишут…
— Так что вы предлагаете?
— Мы с вами поработаем пока без огласки.
— Но я же…
— Бросьте вы свои амбиции. Никакой карьеры у вас здесь не будет. Забудьте про Венина. Ваш труд будет оценен гораздо более могущественными силами. Мы с вами вышли на уровень, где государственные границы не имеют значения, где не имеет значения ни социализм, ни капитализм. Вы стоите на пороге вечности. Но вечности не для кучки политиканов и интриганов, а для себя, и для избранных.
— А товарищ Скалин?
— Да, он потенциальный игрок в этом деле. Но есть и другие.
— Вы все-таки шпион да? Британский?
— Уважаемый, я итак слишком много карт вам раскрыл. Хотите, ждите праведного социалистического суда, а именно решения расстрельной тройки. Никто о вас плакать не станет.
— Похоже, у меня нет выбора?
— Выбор есть всегда. Вы идете за мной или погибнете. Но памятника за ваше геройство вам не поставят, и вообще никто ничего не узнает. А я вам предлагаю прекрасную должность руководителя проекта «Вечная жизнь». Мы будем с вами жить в теплой далекой стране подальше от всех этих идиотов.
— Уж не в Рио-де-Жанеро? В белых штанах? Хрустальная мечта детства великого комбинатора?
Никровляев ухмыльнулся.
— Значит, читали уже. Ильф и Петров знали кое-что об Америке. Но им и здесь неплохо. А нам с вами… Ну вы почти угадали… В Уругвай. Вы же владеете испанским? Мечтали да? О дальних странствиях…
— Может, лучше выбрать страну поближе? Болгарию или Грецию?
— Скажу по секрету, Европа не лучшее место — грядет большая война и надо держаться от этого подальше. Я уже все продумал, но нам нужен стартовый капитал. У вас есть фамильные бриллианты?
— Откуда! — ответил Кознаков, — Я приехал в Москву из деревни.
— Эх, ладно! Материальное обеспечение нашего акционерного тайного общества беру пока на себя!
Никровляев кивнул официанту, тот подобострастно согнулся и выслушал новый заказ.
— Принеси еще бутыль шампанского и Нинель с подругой.
Две ухоженные аппетитные дамочки в облегающих платьях с глубоким декольте, скинув меховые накидки, очутились в объятьях Никровляева.
— Девочки, познакомьтесь с великим ученым. Это товарищ Кознаков, он знает секреты вечной молодости, так что рекомендую с ним дружить. Сэкономите на креме и пудре.
