— Дура! Мне что, привязать тебя?!
Вепр вынес меня на берег и резко развернув к себе спиной надавил на живот. Меня вывернуло водой и я закашлялась.
Он сел на песок и прижал меня к себе, костеря на чем свет стоит. Когда поток брани в мою сторону закончился, Вепр спросил, стараясь не рычать:
— Что ты делала? Ты ищешь смерти, женщина?
— Темный забрал Валю! — выдохнула я. — Я прыгнула в речку, чтобы попасть на ту сторону.
— Эта река — граница, между нашей стороной и стороной Темных. Посреди нее стоит защита и пройти ее может лишь ведающий. Или обойти, зная пути, — Вепр вдруг замолчал, а потом медленно спросил: — Как это, забрал?
— Ее Елка позвала, чтобы мыльным корнем поделиться, — объяснила я. — Валя пошла, а я переживать стала уж очень у этой Елки взгляд нехороший. Побежала по той тропке, которая к пасеке ведет и стала ее звать… И тут слышу, Валя кричит: Марина, я здесь! Меня Елка подставила!
— Подставила? — нахмурился Вепр.
— Это значит — она ее сюда заманила! — объяснила я. — Что же это за сестрица такая?!
— Ах ты ж дрянь эдакая… — яростно прошипел Вепр. — Теперь я тебя не пожалею.
— Может ты мне расскажешь о ней? — попросила я и его брови сошлись на переносице — гнев просто окутывал его.
— Расскажу, не сейчас только.
Вепр встал, держа меня на руках, и понес к лесу. Мне было уютно в его объятиях, не смотря на то что я замерзла и ощутимо тряслась в мокрой одежде.
— Что будет с Валей? — спросила я и грустно вздохнула. — Они ее убьют?
— Я не знаю… — его руки еще крепче прижали меня к горячей груди. — Но ты больше не выйдешь за ворота без охраны.
* * *
Лес, в который ступил конь Валькиного похитителя, отличался от леса с другой стороны реки. Он был темнее, звуки в нем были другие: не веселое жабье кваканье, а выпи плач, не нежный плеск воды, а подводный стон темной реки. Да и вид у него был иным — не мерцали светлячки в трухлявых пнях, не шелестел ласковый ветер в глянцевой листве, лишь туман клочьями стелился между деревьями, да скрипели старые стволы мрачных елей.
Валька притихла, застыла как лесная коряжка в неудобной позе и покусывая губы думала, как бы сбежать. Говорят ведь умные люди — не ляпай своим языком ерунду всякую! Нет же! Все утро потешалась над Темными, к Черномысу жить собиралась! Вот! Получай! А если ее убьют? Кто знает, что на уме у них? Злобные ведь твари… А вдруг как в фильмах ужасов будет? Перед Валькиными глазами пронеслись одна за одной, картинки всех ужастей из телевизора и она чуть не застонала от страха. А если ее на железные крючки повесят и будут кровь в жертвенные чаши собирать? Или язык отрежут и будут зелье варить? А может вообще положат на жертвенный алтарь и сердце вырежут!
Теперь ею овладела паника, которая морозной волной прокатилась по телу, превратила ноги в свинцовые столбы, а руки в ватные палочки. Сердце грохотало в ушах, глаза застила пелена и когда конь остановился и к нему подошел мужчина, Валька полностью превратилась в один сплошной комок нервов.
— Я вижу Угрюм, ты не с пустыми руками, — пророкотал тяжелый голос. — А ну-ка, давай сюда ее.
Валька почувствовала, как скользит по лошадиному крупу и падает в крепкие мужские руки.
— Ни крови ни языка вы моего не получите! — срывающимся голосом взвизгнула она и столкнулась с темным взглядом, пронизанным красными искорками.
— Это ты, вша? — темные глаза вперились в нее, изучая и разглядывая.
— Ну я. И чего? — Валька тряслась как осиновый лист, но взгляд не отвела.
— Смелая, я смотрю, — пробасил он и опустив ее на землю схватил за руку. — Пошли, я тебе поведаю кое-что.
— Так вы поговорить хотите? — Вальку немного отпустило — по ходу резать ее никто сейчас не собирается. — Ну это другое дело. А то я испугалась конечно, чего скрывать… О вас такая слава дурная ходит… Вы ведь Черномыс, я не ошибаюсь?
— Замолчи! — рявкнул Темный и дернул ее так, что Валька оказалась прямо перед ним и с ужасом уперлась глазами в его солнечное сплетение. — Подними голову!
Она медленно задрала голову и, ощущая как ноги из свинцовых столбов превращаются в столбы желейные, взглянула в его лицо, которое скрывала темнота.
— А теперь слушай, — грозно сказал Черномыс. — До тех пор пока я не повелю тебе говорить — молчи. Иначе лишишься самого дорогого.
— Вы что, меня насильничать будете??? — Валька почти выдохнула этот вопрос и втянула голову в плечи.
— А мне привидилось, что ты о языке своем волновалась, — вкрадчиво прошептал Черномыс. — Значит язык не самое дорогое?
— Мне все дорого, — ответила Валька и быстро добавила: — Я молчу. Все.
Он поволок ее дальше и Вальке послышалось, что мужчина тихо ругается. Злится что-ли?
Впереди показалось поселение, похожее на то, в котором жили воины Вепра и Вальке пришло в голову сравнение о параллельной реальности. Все было о-очень похоже, вплоть до размещения построек и ристалища, лишь бревна были не золотистые, цвета меда, а темные заросшие мхом и гнездами мелких поганок. Темные воины угрюмо наблюдали за ними и в их страшных глазах отражались огни факелов, делая их тьму еще более отчетливей.
Черномыс завел Валю в дом и, усадив на лавку, встал перед ней широко расставив ноги.
— С этого дня, женщина, ты принадлежишь не Вепру, а мне, — сказал он таким голосом, будто не верил в то, что она его понимает. — Ясно?
— Ясно, — кивнула Валька, а про себя подумала: И когда это я Вепру принадлежала?
— Вот и хорошо. Побыла его полюбовницей, станешь моей. Пусть бесится теперь.
— Не была я его полюбовницей! — воскликнула Валя и подняла голову. — Это не правда!
В этот момент она наконец разглядела Черномыса до последней черточки. Попавшись ему в руки во время боя, она конечно заметила, что он хорош, но ввиду сложившейся ситуации оценить полностью вряд ли могла. Но сейчас… Темные бархатные глаза, длинные блестящие ресницы, брови идеальной формы, разлетающиеся к вискам, прямой нос, полные губы в окружении черной, короткой бороды, и сумашедше красивая фигура, с широкими плечами и мощной выпирающей мускулатурой во всех нужных местах.
— Да как же не была? — он нахмурился. — Так ты не Вепра баба?
Мозг Вальки заработал со скоростью ракеты, взлетавшей с Байконура: если он узнает, что она не баба Вепра, то или выгонит, или что еще страшнее — прибьет. Вон, видно ведь, как хочется ему Вепру насолить, а если правду узнает, разозлится и тогда не трудно догадаться, кому на орехи достанется. Уж лучше быть чьей-то утехой, чем хладным трупом, решила Валька и долго-долго, грустно-грустно вздохнула:
— Его я баба. Его… Вот только полюбовницей Вепра стать не успела…
— Это еще лучше, — губы Черномыса растянулись в дьявольской улыбке. — Знать первым мне быть.
