И тем не менее вспоминая его улыбку, как нежно он сжимал мои пальцы и его завораживающий голос, я точно была уверена, что влюблена. От этого узнать о чувствах будущего мужа, становилось еще важнее.
Но я держалась. Ровно до дня нашей свадьбы. Вместе с приятными мыслями, мечтами о нашем прекрасном будущем и первой брачной ночи, в голове засели мысли о будущем.
Я приехала в храм раньше положенного, служитель выделил для меня комнату, как для невесты. В этой комнате я находилась с отцом. Пока матушка разговаривала с гостями.
Эндрю же находился в другой комнате. По правилам он выходил в зал первый. А я под прекрасный свадебный марш за руку с главой нашего семейства.
Быть может останься папа со мной, ничего бы не произошло. Но его срочно позвал обсудить что-то служитель.
— Скоро вернусь, — пообещал он, поцеловав меня в щеку. — Не переживай, ты самая прекрасная невеста!
Ободряюще сказал он, чувствуя мое волнение.
И я осталась одна. Одна я должна была остаться ненадолго, но этого времени хватило, чтобы принять решение, которое стало для меня роковым.
Подобрав юбки свадебного платья, я выскользнула из комнаты и незаметно пробралась к комнате Эндрю. И снова эмоции управляли мной.
А вдруг там его дядя? Как я это объясню? Но времени на подумать уже не было, мог вернутся папа, или мня заметить кто-то из гостей. Поэтому добравшись я быстро дернула ручку дверцы.
Ну будет там старый лорд Ларсон и что? В конце то концов, свадьбу же он не отменит из-за таких глупостей, верно? Невесты имеют право на маленькие глупости.
Впрочем, переживала я зря, отца моего жениха там не оказалось. Вместо него там оказалась обнаженная спина как-то девушки. Я так и застыла от увиденного.
Мой застенчивый жених стоял со спущенными штанами, а лицо его было ярче любых слов. Особенно когда он заметил меня.
— Элеонора, а что ты….тут… Святые, все не так! — воскликнул он.
Но я его слушать не стала. Громко хлопнула дверью и побежала прочь. Я бежала, минуя крики самого Эндрю, под шепот собравшейся толпы в главном зале, под крики родителей.
Какой же глупый, детский поступок я совершила… Если бы только я посоветовалась с родителями, уверена они были бы мудрее и сказали, как поступить.
Даже сейчас я уже понимаю, что побег со свадьбы не оставили бы без внимания. И в поисках виноватых, Эндрю сделал ход первым. Должно быть испугался, что я могу распространять слухи.
После того как злость прошла были слезы, разговоры с матушкой и отцом. Они говорили, что необходимо все это обсудить со страшим лордом. Ведь были потрачены огромные средства. Благо хоть договора не было, иначе бы и вовсе мои родители из-за меня попали в долговую кабалу.
Но поговорить возможности не представилось. Уже на следующее утро все газеты пестрели заголовками. Очевидно, что так и будет. Мы были готовы. Вот только вместо жалких сплетен, о том, что могло случиться, что невеста сбежала, заголовки кричали совсем о другом.
Меня обвинили в измене! Меня! Отец был так зол, он в тот же день поехал в поместье Ларсонов, но их не оказалось на месте, они просто уехали
Отец поехал по типографиям, но нигде его не пожелали даже принять. Должно быть семейство Ларсонов хорошо им проплатило все грязные статьи. Поэтому ни одна типографская жаба не упустила момента и шанса заработать.
Они словно соревновались в том, кто напишет обо мне хуже или грязнее. Иногда я задавалась вопросом выдумка ли это Эндрю или самих типографий. Грязь лилась на меня и мою семью, словно мы попали под грязевой ливень.
Соседи беззастенчиво тыкали пальцами, нас перестали приглашать даже на самые незначительные мероприятия. Отец же не терял надежды, он уехал на несколько дней из столицы, к своему старому, но знатному приятелю. Его звали Гордон Тармс. Он обещал помочь.
Не знаю как, но его влияния хватило. Газеты стали потихоньку стихать. Казалось, что скоро все войдет в норму.
Отец обещал, что не оставит этого и Ларсонам придется принести нам извинения. Он был уверен, что все наладится. Возможно он и был прав, но узнать нам этого не довелось.
Родители умерли. Я осталась одна. А дальнейшая моя история известна. Без денег, опороченная и никому ненужная.
За год казалось все эмоции исчезли. С самой свадьбы мы не встречались.
Должно быть поэтому неожиданная встреча всколыхнула все. Я больше не чувствовала к Эндрю любви, возможно я его никогда и не любила. Как можно любить того, кого совсем не знаешь.
Но я его однозначно ненавидела. И вместе с ненавистью, во мне все отдавалось болью и воспоминаниями, которые я мечтала забыть.
Про родителей, про проблемы, которые я навлекла на нашу семью. Дело было даже не в Эндрю, дело было во мне.
Будь я умнее обсудила бы все с Эндрю еще на свадьбе, разошлись бы по-тихому. Больше Эндрю я ненавидела себя, понимая, что все проблемы нашей семьи, это моя вина. И этот груз вины навсегда останется на мне.
Глава 21.2
Адриан
Плохой день. Все мои планы были нарушены, а контроль над ситуацией полностью утерян. А виной тому были три женщины.
Все началось с Элеоноры, на ней не было лица всю дорогу. Но она не пожелала назвать мне причину своего плохого настроения. Леди Фокс сослалась на головные боли, но стоило выйти из кареты побежала в дом с такой скоростью, что я не угнался за ней даже будучи здоровым.
Второй женщиной, испортившей сегодняшний день, стала Пэгги.
— Что случилось? — спросила она, когда я вошел в след за Элеонорой. К слову леди и по лестнице проскакала словно горная лань. И как можно так быстро бегать с головными болями?
— Я не знаю, она сказала, что у нее болит голова, — дернул я плечами пытаясь стряхнуть напряжение. Может у меня и не было чувств, но даже я понимал, что Элеонора соврала и это вызывало во мне гнев.
Ее ложь портила все, как можно контролировать то, чего не знаешь? Я не смогу взять ситуацию в свои руки, пока эта ложь не вскроется.
И вместо того, чтобы как полагает женщине понять, Пэгги тут же поспешила наброситься на меня с обвинениями.
— Может вы ее обидели? — спросила она ее голубые глаза потемнел от гнева, а маленькие кулачки сжались.
— Нет, — более чем уверенно ответил я и развернулся обратно к выходу. Я должен был узнать, что случилось. И раз сама леди Фокс не желает мне в этом признаваться, значит я узнаю это у того, кто был свидетелем смены ее настроения.
