— Дайте попить!
— Сию минуту, — кивнул Штольц. Он принес стакан с водой. — Вот видите, между нами уже промелькнула искра доверия!
— К черту! — прошептал Роман. — К черту жену, к дьяволу ипотеку! К чертям собачьим вашего беглого. Выгрузил его за городом, ничего больше не знаю!
Палач улыбнулся:
— Вы нравитесь мне, Роман! Уверен, что, когда все закончится, мы станем добрыми друзьями.
Он крутанул колесико и уселся на свое место, будто завзятый театрал в предвкушении долгожданной премьеры.
То, что испытал Роман в следующие мгновения, трудно назвать физическими страданиями. Нечто иное. Много выше, сильнее, совершеннее, чем заурядная боль. Вероятно, измученный мозг отказался воспринимать новые ощущения и наградил его спасительным шоком. Очень давно он лечил больной зуб. В ранней юности. Неопытная девушка-стоматолог ткнула иглой в дупло гнилого корня и попала в оголенный нерв. Роман запомнил ощущения на всю жизнь. Будто электрический разряд пронзил тело. Многократно усиленные заряды прожигали мясо до костей. Он явственно ощутил, как горят внутренние органы. Пылает печень, жарятся легкие, шипят в раскаленном масле почки. Время остановилось. Над потолком висели круглые часы, равнодушные цифры отсчитывали короткие мгновения. Пытка длилась недолго, секундная стрелка миновала не более четверти круга. Умная машина зафиксировала приступ аритмии и заблокировала подачу тока. Роман оставался в сознании. Он не кричал, из сведенного судорогой рта несся приглушенный писк, будто мяукал котенок. Язык вывалился наружу, как кусок филе. Штольц достал свой платок и аккуратно заправил язык на место. Роман лежал без движения, глаза бездумно смотрели в безукоризненно белый потолок. Что будет дальше? Палач будет мучить его до смерти? Зачем он это делает? Могли сразу уколоть сывороткой правды. Зачем его пытают?!
— Вы испытываете жуткое ощущение собственной беспомощности, — сладким голосом вещал Штольц. — Никто вас не найдет, никто не поможет. Подобные размышления усиливают страдания. Пятый уровень — серьезное испытание! Я уже говорил вам, что предпочитаю классику. Щипцы, клещи, иголки. Должен признаться, эту машину дальше пятого уровня не испытывали. На очереди седьмой уровень мощности! В центре внимания — Роман Гутов!
— Зачем… — едва слышно прошептал Роман.
— Прошу прощения?! Штольц прижал ухо к его губам.
— Зачем ты это делаешь…
Он не узнал звука своего голоса. Будто воздух выходит из пробитого колеса.
— Ваш разум затуманен страданиями. Но мы уже в двух шагах от окончательного очищения. Преодолев его, знания придут сами собой, без пустопорожних объяснений. У вас оказалась склонность к аритмиям. Таким образом, мы теряем темп. Если не возражаете, я сниму блокировку. — Он защелкал кнопками на панели прибора. — Итак, мы приступаем к седьмому уровню! Если честно, то я волнуюсь!
Штольц потянулся к колесику. Роман закрыл глаза. Сейчас он умрет. Нетренированное сердце не готово к перегрузкам. Он умрет, и вместе с ним исчезнет весь этот мир. Голубой напиток, похотливая Оксана, весельчак Димка, Илья Крымов, долги по ипотеке — все полетит в тартары, и даже волшебная девушка Мария, с ее прохладными и свежими губами. Это случится неожиданно и прозаично. Двухсотграммовая мышца сократится последний раз. Он всегда очень боялся физической боли и смерти. Мысли становились все туманнее. Не страшно… Все изменилось, мир изменился…
— Вы готовы?!
Издалека донесся голос палача, и вымученная гримаса исказила лицо Романа Гутова.
— Я улыбаюсь…
— Что… Что вы сказали?!
— Я улыбаюсь…
Он услышал растерянное сопение палача. Неожиданно пришло знание и покой. Внутреннее ощущение стало необычайно глубоким. Музыка в его крови, влекущая к холодному огню в темном лесу. Золотой свет спустился откуда-то сверху, детские голоса запели хором, как певчие в храме, наполняя душу светлым покоем.
— Врубай машину, урод! — это сказал кто-то другой, бесцеремонно завладевший сознанием Романа Гутова! Это сказал не он! Он — безработный менеджер, муж-подкаблучник, тот самый парень, которому всегда отвешивали тумаки, как рыжему клоуну в цирке!
Голоса пели все громче, изгоняя остатки страха.
Моргнул свет, заскрипел замок. Штольц метнулся к дверям, от удара с потолка посыпалась белая пыль. Началась какая-то возня, резкий мужской голос выругался. Потом наступила тишина. Сильные пальцы уверенно распутали ремни на запястьях. Обостренным чутьем Роман уловил запах цикламенов.
— Я улыбаюсь! — прошептал он.
Далее пришла тьма и небытие.
Глава 8
Кабинет члена совета директоров международной компании «ЮБИСОФТ» был обставлен аскетично, по-деловому. Большой стол для совещаний, два десятка стульев, плазменная панель на стене. Окна наглухо закрывали плотные жалюзи, трое круглых часов, висящих над входной дверью, указывали время в Нью-Йорке, Лондоне и Москве. Гладкие стены были покрашены в ровный голубой цвет. Возле встроенного в стену шкафа стояли три дорожных чемодана. В настоящий момент госпожа Лурье склонилась над компьютером. Зеленоватый цвет экрана оттенил ее хищно-красивое лицо. Прядь черных волос упала на глаза, женщина раздраженно провела ладонью по лицу. Психологи считают, что по непроизвольным жестам можно угадать характер человека. Движения Ольги Лурье предполагали нетерпеливую, властную натуру. На ее лице было минимум косметики, возраст выдавали глубокая вертикальная морщина между бровей и сжатые в алый бутон губы. Женщину окружала аура успеха, а источаемая сильной личностью магическая сексуальность чувствовалась в порывистом повороте головы, дерзких чертах лица и по властному взгляду чернильно-синих глаз.
В дверь робко постучали.
— Не заперто! — отрывисто сказала она, не отводя глаз от экрана ноутбука.
В проеме показалось испуганное лицо шоумена.
— К вам можно, Ольга Михайловна?!
— Сколько раз просила так меня не называть!
В ее речи угадывался едва заметный акцент. Нетвердость в построении предложения. Подобную особенность приобретают люди, прожившие много лет в чужой языковой среде.
— Простите, госпожа Лурье! — пролепетал Анджело.
— Прощаю!
Она насмешливо на него посмотрела и улыбнулась. Черты смягчились, она помолодела на десяток лет и стала необыкновенно притягательной.
— Вы собираетесь в путешествие? — спросил шоумен, покосившись на чемоданы.
— Вроде того, — сказала женщина и откинулась на спинку кресла. — Знаешь, сколько денег стоило переоборудовать этот заброшенный армейский ангар под площадку для нашего шоу?
— Не могу знать.
— Или какую сумму мы вложили в продвижение напитка? Откат чиновникам «Роспотребнадзора» обошелся в сумму, равную бюджету провинциального русского городка.
