— Это и есть тайное убежище, в котором я могу оставить свои вещи? — спросил я недовольно.
— У нас двери закрываются только при входах в катакомбы, — сказал Прапор и повернулся к бойцам. — Вы можете идти. Не думаю, что вы что-то можете изменить.
— И что за обреченность в голосе? — ухмыльнулся я, когда мы вошли в моё временное пристанище. — Хм. А ведь здесь не так плохо.
Узкий коридор разветвлялся в разные стороны. Семь просторных комнат были уставлены незамысловатой мебелью: кровати, тумбочки, шкафы. Я никогда не был привередлив. Во время моей молодости остановиться в таких хоромах я бы посчитал за счастье. До меня донесся еле ощутимый аромат тюльпанов. На стенах располагалось множество полок с цветочными горшками. Вьющиеся растения оплетали каждый метр и создавали ощущение, что находишься где-то на природе. И как они выживают тут без солнечного света? Опять магия? Похоже на то.
— Ты убьешь меня? — спросил Прапор.
— Нет, конечно, — удивился я. — Ты тот, кто станет следующим смотрящим, так что убивать тебя нет никакого смысла. Ты действительно не знаешь, что это такое и что в нем находится? — я показал тюбик с красками. Раз уж тут все такие творческие, то отвлечем нашего параноика и поговорим про художества. Пусть уж придет в норму.
— Яд?
— Не, вот! — я выдавил немного акрила на руку и схематически изобразил на стене человеческую рожицу. — Это настоящие краски, а то, чем ты рисуешь, обычный карандаш. В катакомбах такого, по всей видимости, нет. Ведь даже ты — самый богатый человек этого места — не знаешь, что это такое. Так что это мой подарок.
— Я далеко не самый богатый, — проговорил Прапор, принимая предмет. Он открутил крышку, понюхал, измазал себе палец и начертил две линии возле головы: шею. — Я ведь не работаю на добыче. Да и в казино мне запрещено играть на что-либо. А краски бывают других цветов?
— Конечно. И их очень много. Когда станешь смотрящим, тогда получишь их все, — заверил я.
— Я не смогу им стать. У нас слишком мало воинов. Мы не вытянем мясорубки, которая будет у стен резиденции. А отправлять людей просто так на смерть я не буду. За краски спасибо. Платить за сломанный карандаш не надо, — смилостивился наш проводник. — Так кто ты такой?
— Человек.
— Не бывает людей и благородных без печатей. Если на тебе нет печатей, то ты не можешь считаться никем из них. Так кто же ты?
— Я самый просто человек, — заверил я. — Только не из этого мира. Я не знаю местных порядков и обычаев.
— И как ты сюда попал? — спросил Прапор. Он повернулся ко мне спиной и начал дорисовывать тело человека.
— Какая-то богиня перенесла меня сюда, — подумав, сказал я. На этого человека я возлагал большие надежды, так что приходилось играть открыто. — Зачем — не знаю. Я не просил её об этом. В моем мире нет богов и нет магии. Ни у кого нет печатей. И нет разделения на людей и благородных.
— Если нет благородных, то кто управляет кормом? Это невозможно, — с полной убежденностью в голосе проговорил Прапор.
— А как тогда ты управляешь людьми в этих катакомбах? — ухмыльнулся я. Слова лидера противоречили тому, что творилось в этом месте.
— У нас небольшая община. Да и лидером я являюсь только по той причине, что другие люди мне доверяют. Да и никто больше не хотел занимать этот пост. К тому же основное управление идет через смотрящего. А он подчиняется благородным, и они говорят, что и как должно быть. Без их воли эти катакомбы перестанут существовать.
— Они перестанут существовать только из-за того, что у вас не будет поставок еды и прочей провизии. Человеческое общество не может существовать без власти — это так. На власть не всегда должна исходить от благородных, — пустился я в философские рассуждения. По недоверчивому взгляду Прапора, который повернулся ко мне, я понял, что переубеждать его бесполезно.
— Любой благородный знает, что лучше для других людей.
Я с удовольствием услышал, как безмолвный Осип хмыкнул. Ну наконец-то! Этот, видимо, принял, что все эти годы заблуждался. А попробуем-ка мы ещё раз шокировать Прапора:
— Видишь вот эту девушку? — я указал на тигрицу. — Как ты считаешь, она тоже лучше тебя знает, что лучше для твоих людей?
— Нет. Я знаю, что Красотка много раз была в катакомбах. Правда, так и не понял, для чего ей нужно было подниматься наверх. Под землей же жизнь намного лучше. Но она не знает, как управлять людьми и что для них лучше. В этом я полностью уверен, — сказал Прапор, который умудрился запачкать лицо краской.
— Влада, покажи ему, — я потрогал свое предплечье.
Девушка задрала длинный рукав. На тот раз лидер катакомб не зависал. Он тут же плюхнулся на колени и опустил взгляд в пол. Тьфу, шельма!
— Встать! — приказал я. Человек не послушался.
— Встань, — продублировала тигрица.
Прапор тут же поднялся. Он старательно отводил взгляд, да и головы не поднимал.
— У вас тут действует право первого? — спросил я.
— Оно везде действует, — сказала Влада. — Что мне передать?
— Что с этого момента он подчиняется только мне. Никто не должен узнать про этот разговор. Пусть докладывает обо всём, что происходит на поверхности. Местный уклад лучше не менять? — я взглянул на тигрицу. Девчонка покачала головой. Ну и хорошо. Люди довольны жизнью, так что не будем нарушать их идиллию. — Мы можем посещать любые места. Нам предоставят еду, воду и всё, что только потребуется. При этом мы будем соблюдать все местные порядки, — я выразительно посмотрел на Осипа, — и за всё, что мы здесь приобретём, мы будем платить. И последнее: когда придет время, Прапор займет пост смотрящего. При этом будет подчиняться только мне, но никому про это не скажет. Никому, включая других благородных.
Тигрица выполнила требуемое. В интерфейсе вспыхнула надпись:
Уровень вашего влияния увеличен на единицу. Текущий уровень — первый.
И что мне делать с этой информацией? И ведь не расспросишь никого, иначе опять за мной пошлют убийц. Да и узнавать подобные вещи надо у игроков, а таких тут не наблюдается. И внучка ничего не знает… Эх. Теперь надо привести в чувства Прапора:
— А теперь не волнуйся. Всё хорошо. Я повторяю: мы — друзья и никому зла не желаем. Ну почти ни кому, если только не считать всяких мразей, которые не дают нормально жить другим людям. Я про педофилов, насильников и прочую шваль. И тебя есть какие-то вопросы? Эй, Осип, во фляге что-нибудь осталось или ты всё выдул?
— Есть немного, — скромно потупил взгляд мужик.
— Ну так угости его. Пусть в себя придет. Ты же помнишь, каким сам был несколько часов назад? — я ухмыльнулся.
Прапор сделал глоток и закашлялся. Неожиданно дверь распахнулась, а следом раздался знакомый зычный бас:
— Эй, Лёня, ты здесь? Срочные новости!
