– Нет, – нахмурился Картрайт. – Конечно нет. По факту, в ходе дальнейшего расследования, кажется, ты оказался прав. Агент Моррис действительно работал на Братство. Мы немного поискали и наткнулись на банковский счет на Каймановых островах с более чем двумя миллионами долларов. Он был открыт на поддельный холдинг. Генеральным директором значилась бабушка Морриса, которая покинула этот мир семь лет назад, – Картрайт на самом деле был потрясен, когда обнаружил, что Моррис вступил в Братство. Но теперь это было удобно, поскольку тот провалился при попытке убить Зеро. – Моя очередь. Ты убил Клинта Морриса?
– Нет, – ответил Кент. – Но я был свидетелем. Он был убит человеком из Амона.
– Амона?
– Так Братство называет себя.
– Что это означает? – нахмурился Шон.
– Амон был древнеегипетским богом, – пояснил Кент. – Мне пока не на что опереться, но я считаю, что эта группа фанатиков основана на культе, который распался еще в шестом веке.
– И какова их цель?
– Пока я не уверен. У них какое-то смутное представление о «возвращении к старым традициям».
– Фараоны и пирамиды? – хмыкнул Картрайт.
– Не будь педантом, – ответил Стил. Ухмылка исчезла с лица собеседника. – Я не могу сказать наверняка, к чему они стремятся, но знаю из истории, что в самый разгар их величия служители Амона были очень влиятельными людьми. Они контролировали режимы правления. Они шептали на ухо фараонам и те прислушивались. Скорее всего, они хотят достичь чего-то подобного, власти. Но, как и в случае с восемнадцатой династией Египта, если они решатся взять полный контроль в свои руки, им сначала придется уничтожить уже существующую иерархию.
Картрайт никогда бы не произнес это вслух, но он был впечатлен. Этот Агент Зеро, сидящий напротив него, был очень далек от того самоуверенного, надменного Кента Стила, которого он знал раньше.
– И когда они планируют сделать это? У нас есть какие-нибудь данные?
– Это я и пытаюсь понять, – пожал плечами Кент. – Именно поэтому я сейчас сижу здесь. Мне нужна помощь.
– И мы ее предоставим, – ответил Картрайт. Это была полная ложь. Он намеревался выслушать полный доклад Стила, повесить на него убийства Ридижера и Морриса, а затем бросить его в камере бункера до конца дней, которые наступят довольно быстро, поскольку они организуют для него несчастный случай. – Но, для начала, еще пара вопросов. Это ты убил Алана Ридижера?
– Нет. Он был уже мертв, когда я нашел его в квартире в Цюрихе.
– А зачем ты вообще пошел туда?
– В телефоне русского террориста был адрес Ридижера. По всей видимости, кто-то отправил ему сообщение, а он переслал его иранцам, тем же парням, которые вытащили меня из дома в Нью-Йорке четыре дня назад.
– И кто же этот кто-то? У Морриса не было бы доступа к этой информации, – глаза Картрайта сузились, когда он осознал, что Кент пытается намекнуть на что-то. – Ты предполагаешь, что этот человек из ЦРУ...
Прежде чем он закончил вопрос, в дверь дважды постучались, а затем, не дожидаясь ответа, открыли ее. Это была ассистентка – девушка в сером костюме со стянутыми в пучок волосами.
– Прошу прощения, сэр, – вежливо произнесла она. – Там...
– Это ты извини, – резко прервал Картрайт. – Здесь проходит закрытая встреча и мы еще не закончили.
– Но Вам звонят, сэр, – девушка протянула телефон. – Это директор Маллен. Говорит, это срочно.
Горло Картрайта пересохло.
– Стоит переговорить с ним, – Кент откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Спасибо, – кротко бросил Шон и взял телефон. Он дождался, пока девушка покинет помещение, а затем приложил трубку к уху. Кент лишь приподнял бровь, не проявляя никаких эмоций.
– Директор, – произнес он.
– Картрайт, – рявкнул Маллен в телефон. – Тебе нравится твоя должность?
– В основном, сэр.
«Хотя, уж точно не в данный момент», – подумал он.
– В таком случае, тебе стоит потрудиться и объяснить, какого черта мне только что напрямую позвонил директор Национальной разведки? – заорал Маллен.
«Директор Национальной разведки? Но как?» – лицо Картрайта побледнело.
Маллен был непосредственным директором ЦРУ, а его боссом являлся директор Национальной разведки. И единственным человеком, на чьи вопросы он отвечал, был сам президент.
– Сэр, я... Я не знаю... – в недоумении пытался что-то выдавить из себя Картрайт.
– Короче, – перебил Маллен. – Директор только что созвал экстренное совещание... – он продолжал что-то говорить, но Картрайт практически не слышал его, поскольку в этот момент Кент Стил встал со стула и направился к двери.
– Куда ты собрался? – прошипел Шон, опустив трубку. – Мы еще не закончили! Сядь!
– Уверен? – спросил Кент. – А мне кажется, что мы договорили.
– Картрайт? Картрайт! Ты слушаешь меня? – голос Маллена звучал приглушенно.
– Сэр, да, – приложил он трубку к уху, когда Стил все-таки покинул комнату. – Прошу прощения. Экстренное собрание. Когда?
– Прямо сейчас, – Маллен отключился.
Картрайт сглотнул.
Он быстро выскочил из комнаты, чтобы узнать, куда направился Стил. Но в холле снаружи, прислонившись к гладкой стене, сложив руки на груди и довольно ухмыляясь, его ждала Мария Йоханссон.
– Экстренное собрание? – обыденно поинтересовалась она. – Прогуляюсь с тобой.
Картрайт кипел от злости. Он сжал кулаки, но все же сохранил спокойствие на лице, пока они шли бок о бок по коридору.
– Как? – тихо спросил он. – Как, черт возьми, ты напрямую вышла на директора Национальной разведки?
– Вы не следили за назначениями, заместитель директора? – пожала плечами Йоханссон.
– Какое отношение это имеет к делу?
– Мой отец, – просто сказала она, – был переведен в Совет национальной безопасности полгода назад. Кажется, рекомендация поступила непосредственно от Джона Хиллиса.
– Твой отец? – Картрайт был ошеломлен. Она права. Он не уделял этому должное внимание. Его глаза расширились от внезапного осознания происходящего. Ее отец некогда был сенатором в Министерстве внутренней безопасности. И пока Картрайт добирался из своего отеля, она успела связаться с директором Национальной разведки. Что означало...
Это означало, что допрос Стила был не более, чем попыткой растянуть время, пока организовывали совещание. Они обыграли его, просто и быстро.
– Не могу поверить, – пробормотал он.
– А стоит, – снова ухмыльнулась Йоханссон. – Боюсь, что следующий час станет довольно познавательным для многих.
*
