– Тебя беспокоит, что наши семьи враждуют уже пять десятков лет и мы прежде всего конкуренты?
Вестон отвел глаза.
– В том числе.
Я усмехнулась:
– Не только ты умеешь читать мысли. Я, например, могу сказать, что ты сейчас врешь.
Вестон снова посмотрел на меня.
– А в основном-то что тебя пугает? – настаивала я.
Он провел рукой по волосам.
– Что ты от меня хочешь услышать? Что я алкоголик, который запорол все мало-мальски важное в своей жизни, и ты слишком хороша для меня?
– Ты действительно так считаешь?
– Ясное дело! Я не идиот.
– Если дело в этом, мне не будет казаться, что меня использовали.
Лицо Вестона смягчилось.
– Ты так решила?
Я кивнула.
– Извини, я ничего такого не хотел.
– Все нормально. Видимо, у нас обоих привычка делать поспешные выводы.
Вестон кивнул, не поднимая глаз.
– Ты во Флориду давно собирался слетать? Ты уже знал об этом, когда утром вышел из моего номера?
Он покачал головой:
– Мне надо было поговорить с дедом. Бабушка плоха, поэтому он далеко не уезжает без крайней необходимости.
– Я не знала, мне очень жаль.
– Спасибо.
Мы помолчали. Вроде бы все выяснилось, но сказанное Вестоном не давало мне покоя. Я не меньше его сомневалась, ввязываться ли в эти отношения, но ни одно из моих соображений не было связано с тем, что Вестон для меня недостаточно хорош, и мне хотелось, чтобы он это знал.
– Можно спросить? – сказала я.
– О чем?
– У тебя есть человек, которого ты уважаешь больше остальных?
– Кэролайн, – не задумываясь, ответил он. – Она не кисла от жалости к себе, не жаловалась и всегда улыбалась. Она полжизни выслушивала мои проблемы и пыталась меня подбодрить, а не критиковать!
– Жаль, что я ее плохо знала. Похоже, она была человеком редкой души.
– Это правда.
– А я больше всех уважаю свою маму, притом что она была алкоголиком.
– Да ты что? Я бы в жизни не догадался!
Я пожала плечами.
– Мало кто в курсе. Не дай бог реальной подноготной семейства Стерлинг просочиться наружу… Отец нас бросил не раздумывая, но мать он всю жизнь прикрывал – фамилию-то она после развода не меняла.
– Тогда она и начала пить?
Я покачала головой:
– Если бы. Тогда я могла бы еще сильнее презирать папашу. Я долго, лет до пятнадцати не подозревала, что у мамы алкоголизм. Когда у нее нашли рак, я ходила с ней по врачам и впервые услышала, как специалисты настаивали – перед первой операцией она должна лечь в рехаб. Я тогда как с небес упала, хотя и видела, что мама пьет каждый день. Она смаковала мартини из дорогих хрустальных бокалов, а алкаши ведь булькают из горлышка, не моются, шатаются и падают в лужу. Они не носят жемчуг и не пекут пирожки.
Вестон кивнул:
– Когда я попал в лечебницу, сам удивился, что половина пациентов – люди за пятьдесят и на вид абсолютно нормальные.
– Мама создала собственную программу воспитания испугом. Ее мучили постоянные головные боли и снижение зрения, но она списывала это на похмелье, поэтому к врачам обратилась, когда в мозгу уже была опухоль размером с мяч для гольфа. Слишком привыкла скрывать все связанное с пьянством…
Вестон взял меня за руку и крепко сжал.
– Короче, я к чему: мама была надежной, любящей, доброй, умной и благородной до абсурда. Она единственная в своей семье поступила в колледж и, даже выйдя за моего отца, продолжала работать внештатным преподавателем. Кто-то считал это блажью, ведь после свадьбы денег у нее было завались, но зарплатные чеки мама регулярно высылала своим родителям, потому что они жили в стесненных обстоятельствах. А когда отец от нас ушел, она набрала себе часов в колледже и отказалась брать у него хоть цент, кроме как на оплату моего образования.
– Вот это да!
– Да, такая замечательная женщина – и при этом алкоголик. Не стану утверждать, будто у нас не было плохих дней – поверь, их хватало, но алкоголизм – это болезнь, а не черта характера, и не болезнь определяла ее как человека.
Вестон смотрел на меня, о чем-то размышляя. Честно говоря, я не знала, понял ли он, почему я об этом рассказала, но лицо у него было напряженное, и кадык ходил вверх-вниз.
– Это ты одобрила увеличение бюджета стройки на пятьдесят тысяч по запросу Болтонов?
Я наморщила лоб. Не знаю, какой реакции я ожидала в ответ на свою откровенность, но точно не этой.
– Да. Им требовался срочный ответ во избежание простоя, а тебя рядом не было.
– А телефон у тебя не работал?
Я рассвирепела.
– Я тебе позвонила! Ты должен был перезвонить по возвращении, но так и не сподобился! Строителям требовалось добавить стальные балки на несущую стену, иначе она бы крышу не выдержала! Я инвойс не на финтифлюшки подписала! Если хочешь участвовать в каждом решении, будь любезен находиться здесь!
– Больше так не делай.
Я уперла руки в бока.
– А ты тогда будь на связи!
Глаза Вестона потемнели.
– Ты недостаточно подкована в строительстве, чтобы принимать такие финансовые решения, особенно когда Трэвис Болтон из кожи вон лезет, чтобы тебя охмурить!
Две минуты назад я готова была обнять Вестона, а теперь меня тянуло врезать ему кулаком в нос.
– Да пошел ты знаешь куда?
Он усмехнулся.
– Я уже там бывал.
Я вытаращила глаза:
– Иди на фиг!
Он уставился на меня.
– Повернись.
– Что?
– Повернись и наклонись над столом.
Он что, пьян или с дуба рухнул и темечком приложился, если решил, что я сейчас займусь с ним сексом?
– О чем я только думала, когда поделилась с тобой как с человеком… – Задев его плечом, я пошла к двери.
– Ты цветы забыла, – напомнил он.
Я остановилась, решив показать Вестону, что он может сделать со своим веником. Вернувшись к столу, я схватила букет с намерением швырнуть в мусорную корзину, но не успела и обернуться, как Вестон прижался ко мне сзади.
– Я не знаю, как вести себя по-человечески, София, – прошептал он мне на ухо. – Я только вот так умею.
Сердце у меня сорвалось в галоп. Меня практически трясло от гнева.
– Издеваешься? Ты спровоцировал меня на ссору, потому что не знаешь, как обходиться со мной по-хорошему?
