Я восемь или девять часов ломал голову, что сказать Софии. Если выложить всю правду, большая часть ей сильно не понравится. Но из-за привычки скрываться и отмалчиваться я и угодил в этот переплет, и если я хочу вернуть доверие Софии, придется расколоться. Даже если правда причинит боль.
Купив в фойе два больших кофе, я поднялся в офис Софии. Дверь оказалась заперта, поэтому я пошел в переговорную, где заседала ее команда.
Постучав, я заглянул в кабинет:
– София здесь?
Чарльз покачал головой.
– Трудная ночка?
– Что?
Он указал на пластырь у меня на лбу.
– А, – вспомнил я. – Вроде того. Так она здесь?
– Попробуй позвонить на сотовый, но у нее уже посадка началась, несколько часов она будет недоступна.
– Посадка? А куда она летит?
– В Уэст-Палм-Бич, к своему деду.
Черт.
София собиралась слетать туда за день до аукциона.
– Вы, случайно, не в курсе, почему она улетела сейчас?
Чарльз ответил с ноткой недовольства:
– Я уполномочен обсуждать исключительно деловые темы. Я и без того дал вам больше информации, чем это понравится Стерлингам. Если у вас остались вопросы, лучше переговорите с Софией.
Сникнув, я ушел к себе в кабинет. Я должен с ней поговорить, но прежде придется у кого-то раздобыть ее номер: отдельно я его не записывал, а сотовый остался в люксе… Открыв дверь, я увидел на письменном столе стопку своих вещей, а сверху – треснувший мобильник.
Я окончательно пал духом. Намек был недвусмысленный: София со мной порвала.
Остаток дня прошел как в тумане. Я занимался ликвидацией ущерба, причиненного затоплением банкетному залу, читал последние отчеты по оценке активов, провел совещание с нашими юристами и зашел в салон сотовой связи починить экран. Удивительно, но остальное оказалось в полном порядке, учитывая, с какой силой мобильный прилетел мне в лоб. Я звонил Софии четыре раза, но всякий раз попадал на автоответчик. То, что я хотел ей сказать, не годилось для телефонных разговоров и еще меньше для сообщений, поэтому я всякий раз вешал трубку.
К шести вечера я начал сходить с ума, поэтому решил выйти подышать. Первый же попавшийся бар привлек мое внимание, но я не замедлил шаг. В глаза бросился второй; я поколебался, но прошел мимо. Когда я увидел впереди третий бар, мне показалось, что чертова дыра зовет меня по имени. Ноги норовили сами свернуть туда, и я вызвал «Убер», чтобы не рисковать.
К счастью, «Уберов» в Нью-Йорке не меньше, чем такси, поэтому машина подъехала меньше чем через две минуты.
– Отель «Герцогиня»? – переспросил водитель, взглянув в зеркало. Наверное, заподозрил во мне ненормального лентяя – до отеля рукой подать.
– Да. Хотя нет, отвезите меня на Боуэри-стрит, 409.
Таксист поморщился.
– Вам это надо в приложении указать.
Я полез в карман, вытащил из бумажника сотню и бросил на переднее сиденье.
– Поехали уже.
Таксист сгреб купюру и затолкал себе в карман.
– Сию минуту, сэр.
* * *
– Оп-па, оп-па, смотрите, кого к нам ветром замело! Скоро «Рискуй!» по телику начнется. Ты мне хоть принес билетов лотерейных, если уж шоу посмотреть не даешь?
Я впервые явился к нему с пустыми руками, и не потому, что забыл.
– Извини, – сказал я, – не хотел останавливаться. В магазине, где я их беру, продают пиво.
Мистер Торн взял пульт и выключил телик.
– Присядь, сынок.
Больше он ничего не добавил, ожидая, пока я объясню, что произошло. Я знал, что он так и будет терпеливо ждать, поэтому выдохнул и пригладил волосы.
– Не знаю, с чего начать.
– Давай сначала.
Я опустил голову на руки.
– Я облажался.
– Все нормально, мы все оступаемся. Каждый день – это новая возможность начать трезвую жизнь.
Я покачал головой.
– Я не об этом. Пить я не пил. Когда понял, что к этому идет, взял такси и приехал сюда.
– А вот это молодец! Для этого и существуют кураторы. Ты всегда можешь явиться ко мне запросто. Выкладывай, в чем у тебя дело.
Я прерывисто, с трудом выдохнул.
– Помнишь, я несколько раз говорил о своей знакомой, ты еще познакомился с ней в «Герцогине»?
Мистер Торн кивнул:
– Конечно, помню, София. Женщина, которая постоянно хочет врезать тебе по ядрам и слишком красива для твоей заурядной морды.
Я печально улыбнулся.
– Точно, это она.
– А что с ней?
– Мы теперь вместе. Вернее, были вместе.
– Так. И что случилось?
– Я предал ее доверие.
– Ты ей изменил?
– Не в том смысле, как ты подумал.
– А в каком?
– Долго рассказывать.
– Тебе сказочно повезло, у тебя внимательная аудитория. Ты же знаешь, что у меня не ходят ноги и я не могу встать и уйти, какой бы скучной ни оказалась твоя скорбная повесть.
– Да уж, – я вздохнул.
Мистер Торн уже знал обо мне самое худшее, и все равно мне было неловко признаться, что я натворил. Раньше самые отстойные выходки я хотя бы мог свалить на алкоголь.
– Давай уже телись, – деликатно подбодрил меня старикан. – Поверь, сынок, что бы там ни было, я видывал и похуже. Я не стану думать о тебе плохо.
– Ну, ладно. – Я глубоко вздохнул, готовясь начать сначала. – Я тебе рассказывал, что наши с Софией семьи не ладят. Больше пятидесяти лет назад наших дедов угораздило не поделить одну женщину, Грейс Коупленд. Несколько месяцев назад она скончалась, оставив двум престарелым воздыхателям по сорок девять процентов своего отеля.
Мистер Торн пробурчал:
– А моя за всю жизнь мне только и преподнесла, что бумаги на развод.
Я невольно улыбнулся.
– Мой дед полвека ненавидит деда Софии, и тебе известно, что я у него в немилости из-за последнего запоя.
Старик кивнул:
– Да, ты говорил.
Я глубоко вздохнул.
– Короче, дед позвонил мне сразу, едва я сошел с трапа самолета, на котором мы с Софией прилетели в Нью-Йорк. В разговоре я упомянул, с кем рядом я сидел, и дед меня резко отчитал, что я отвлекаюсь на каждую юбку. Велел мне разворачиваться и брать билет на ближайший рейс в Лас-Вегас, потому что я не гожусь для этой работы, раз у меня не алкоголь, так бабы. Я возражал, что он ошибается, но он отрезал, что пришлет сюда моего отца. И повесил трубку. Я вышел из терминала в надежде погулять, подышать воздухом и решить, как быть дальше. Через десять минут дед перезвонил и заявил, что передумал и стратегия меняется. Раз я бабник, я должен соблазнить Софию и выведать у нее сумму предложения Стерлингов.
