Похоже, он недостаточно хорошо все продумал, а значит, чтобы спасти игру, придется держаться как можно дальше от мисс Уортон, и уж во всяком случае ни при каких обстоятельствах не оставаться с ней наедине. Лукас опустил глаза на розовую шаль, которую все еще держал в руке, потом подошел к столу у стены, открыл один из нижних ящиков и положил шаль туда. Если мисс Уортон завтра надумает зайти в библиотеку и если они увидятся снова, он просто отдаст ей шаль, и без всякиз разговоров. Зачем напрашиваться на неприятности? Он лакей, она — гостья хозяев.
Также Лукас принял мудрое решение и относительно потенциальных неприятностей. Можно попытаться поговорить с сэром Реджинальдом с глазу на глаз относительно законопроекта о занятости. Такая встреча будет чрезвычайно полезна, хотя ради нее придется потрудиться — обрести свою внешность, одеться как подобает джентльмену. Он снимет ливрею и напудренный парик и постарается застать сэра Реджинальда в одиночестве или в компании одних мужчин, чтобы не возбуждать дамское общество известием о появлении графа Кендалла. Это создаст множество неудобств, поскольку почтенные матроны станут всеми возможными способами подталкивать к нему своих обожаемых дочурок, чего он, собственно, и надеялся избежать, затевая эксперимент с перевоплощением в лакея. Будет, конечно, чертовски непросто совмещать обе роли, но упускать возможность привлечь рыцаря на свою сторону Лукас не желал. В общем, пусть все идет своим чередом — по ходу дела разберется.
Из глубокой задумчивости его вывел приход Беллингема. Лукас вообще-то пришел в библиотеку для встречи с друзьями, а дрова прихватил для маскировки. Они решили собраться и обсудить итоги первого дня в роли слуг. Хорошо хоть они подзадержались. Хотя нет, Белл никогда не опаздывает. Лукас бросил взгляд на часы: да, точно, минута в минуту. Значит, это он сам пришел раньше всех. А вот и Клейтон.
— Доброе утро, Лукас!
Новоиспеченный лакей щелкнул каблуками, как учила миссис Котсуолд.
— Милорд…
Клейтон расхохотался.
— Ты, похоже, вжился в роль, дружище. Ладно, расслабься, пока мы одни.
— Ничего подобного, — возразил Белл. — Все правильно. Лукас не должен даже на минуту забывать, что он лакей, пока находится в этом доме. Я знаю по собственному опыту, что так легче, чем постоянно вживаться то в одну роль, то в другую. Это сбивает с толку и может привести к непоправимым ошибкам.
— Да, кстати о разных ролях… — начал Лукас, намереваясь поделиться с друзьями решением на время расстаться с обличьем лакея и переговорить с сэром Реджинальдом.
— Я слышал, тебя едва не уволили в первый же вечер, — перебил его Белл, ухмыляясь.
Клейтон тоже заулыбался.
— Да, Лукас, мы не можем держать лакея, который обливает дам вином.
Кендалл расставил ноги и сцепил руки за спиной. Очень хорошо. Он ждал чего-то подобного.
— Я обязательно поблагодарю Теодору за то, что сразу не уволила.
Клейтон захохотал:
— Честно говоря, я удивлен, что ты продержался почти весь вечер. Мне казалось, что Теодора не выдержит и рассмеется, чем испортит весь наш план.
— Она замечательная актриса, — признался Лукас. — Даже сделала мне выговор за неподобающее поведение.
Мужчины расположились за массивным столом у окна, и Лукас увидел, что Фрэнсис вместе с леди Уинфилд прогуливается между цветочными клумбами. Словно всерьез заинтересовалась садоводством, мадам активно крутила головой, изо всех сил привлекая к себе внимание, и явно высматривая сэра Реджинальда, а Фрэнсис выглядела так, словно изнывает от скуки.
— Ну, раз вы оба все знаете, расскажи, чем занимался ты, Белл, — попросил Лукас, стараясь не пялиться в окно.
— Работал, причем успешнее, чем ты, — с усмешкой заявил Беллингем. — По крайней мере костюм лорда Копперпота остался чистым.
— Ты был камердинером, что ли? — уточнил Лукас.
Белл кивнул.
— Да, и, по-моему, весьма убедительным для всех, кроме одной дамочки.
— Кто же это? — заинтересовался Клейтон.
— Самая несносная горничная из всех, что попадались на моем пути. — Белл досадливо поморщился.
— Ты сказал — горничная? — уточнил Кендалл.
— Ну да. Крайне подозрительная девица, везде сует свой нос, все выспрашивает…
— Она не поверила, что ты камердинер? — спросил Клейтон с усмешкой.
Белл закатил глаза.
— По-моему, она вообще ни во что не верит, даже в то, что видит сама.
— Но ты же действительно ломал комедию, так в чем ты ее обвиняешь? — рассмеялся Лукас. — Значит, ты неважный актер.
Белл оперся локтями о стол и буркнул:
— Как бы там ни было, мне еще не приходилось сталкиваться с такой ненавистью, причем беспричинной.
— Ты никак обиделся? — засмеялся Клейтон.
— Скажешь тоже! — фыркнул Белл.
— Это кто-то из моей прислуги?
— Нет, скорее всего, она приехала с леди Копперпот: вроде бы горничная ее дочери.
Клейтон пожал плечами.
— Тогда ничем не могу помочь, если, конечно, ты не хочешь, чтобы я поговорил с леди Копперпот.
— Нет. В конце концов, ничего ужасного не происходит: просто она меня раздражает, — но я справлюсь. — Белл тряхнул головой. — А как твои успехи, Лукас? Есть хоть какие-то сдвиги?
Лукас уже открыл было рот, чтобы рассказать о мисс Уортон, но Белл продолжил:
— У меня пока не было времени как следует присмотреться, с полной уверенностью могу назвать одну, от которой тебе следует держаться как можно дальше.
— И кто же это? — подозрительно спросил Лукас.
— Некая мисс Фрэнсис Уортон.
— Почему? — удивился Лукас.
— Ты о той дамочке, которая вчера за ужином вела себя как злобная фурия? — поинтересовался Клейтон. — Леди, которая так визжит из-за оплошности слуги, едва ли подходит в жены хоть кому-то. К тому же, ходят слухи, что ее отец разорился, так что у нее еще и приданого нет.
Лукас кашлянул и, посмотрев на дверь, поспешил сменить тему:
— А куда подевался Рис? Кто-нибудь знает, как дела у него?
— Ты же знаешь Уортингтона, — отозвался Клейтон. — Он никогда никуда не приходит вовремя.
Словно услышав эти слова, в библиотеку вошел герцог Уортингтон, огляделся, удостоверился, что в библиотеке они одни, и громко вопросил:
— Конюха вызывали?
— Мы как раз говорили о тебе, — сообщил Клейтон, когда Рис уселся за стол.
— Не беспокойтесь, джентльмены, я все еще в игре. — Он скрестил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся.
— Понятно, — вздохнул Клейтон. — Значит, прощайте мои сто фунтов.
