Несмотря на любопытство, сомнения и опасения, его тянуло к этой девушке. Зачем отрицать очевидное? Было в ней что-то необыкновенное: странное сочетание уверенности в себе, проницательности и уязвимости. Ничего подобного ему еще не приходилось видеть, и это интриговало.
Но каким бы ни было его отношение к Марианне, это никак не влияло на выполнение важной миссии: создавало определенные неудобства, но ничего не меняло. Необходимо сосредоточиться на работе: сблизиться с другими лакеями и расспросить их. После той встречи в кабинете между троицей подозреваемых не было никаких контактов, да и вряд ли ему удастся что-то выяснить у самих лордов.
Стук в дверь отвлек его от размышлений. Он поднялся с кровати и впустил ночного гостя.
– Рад видеть тебя, Белл, здоровым и бодрым, – провозгласил Клейтон. – Не надорвался еще на работе?
– Да не ори ты так! – прошипел Беллингем и втащил друга за руку в комнату. – А то прямо находка для шпиона.
Как ни старался Белл скрыть разочарование, которое испытал: по непонятной причине он рассчитывал увидеть Марианну, – ему это не удалось.
Клейтон нарочито заахал и вошел в комнату на цыпочках, изображая раскаяние.
– Прости, старина. Наверное, я перебрал за ужином.
Белл плотно закрыл дверь и повернулся к другу.
– Что тебя привело ко мне?
– Да вот, очередное послание. – Клейтон похлопал себя по карману. – Принесли перед ужином, и я решил не ждать до утра: вдруг что-нибудь важное.
Клейтон достал из внутреннего кармана письмо. Белл взял конверт, сломал печать: не терпелось узнать новую информацию. Как и прежнее, это послание было из министерства внутренних дел, но на конверте это никоим образом не отражалось. Белл пробежал глазами единственную страничку.
«Бакстер, мы обнаружили, во‐первых, что мистер Огаст Уилсон проходил подозреваемым по делу некоего общества, целью которого была разведка в пользу врага. Во-вторых, никаких записей относительно мисс Марианны Нотли из Брайтона в архивах нет. До ее работы у леди Кортни такого человека не существовало.
Мы продолжаем работу по Томасу Брумсли и рассчитываем вскоре сообщить вам больше информации.
Г.»
– Что там? – с жадным интересом спросил Клейтон.
Белл поднес листок к свече.
– Ты же знаешь: я ничего не могу тебе сообщить.
Клейтон вздохнул и, пожав плечами, ухмыльнулся, весело глядя на друга.
– Да, я знал, что ничего не скажешь: просто так спросил.
– Спасибо, что принес мне письмо сразу. – Листок уже почти догорел, и Белл положил его в пепельницу.
– Не стоит благодарности, – ответствовал Клейтон. – Не надо, не провожай: я помню дорогу.
Отвесив шутовской поклон, виконт вышел за дверь, слава богу, намного тише, чем вошел.
Бумага догорела. Белл некоторые время смотрел на струйку дыма и пепел и размышлял. Что касается Уилсона, он не удивился: тот давно был под подозрением. Но как понимать вторую новость, про Марианну Нотли? В министерстве не могли ведь ошибиться?
Нет, едва ли: в этом ведомстве никогда не ошибаются. Значит, дама, с которой он познакомился, кто угодно, но не Марианна Нотли. Интересно, хоть что-то настоящее в ней есть?
Белл как раз собирался задуть свечу и лечь, когда опять раздался стук в дверь. Он в два шага преодолел расстояние до двери и в досаде распахнул ее:
– Послушай, Клейтон, не пошел бы ты…
Окончание фразы застряло в горле, поскольку перед ним стоял вовсе не старый друг, а мисс Марианна Нотли (или кто она): в синем форменном платье, но без фартука, все с тем же тугим узлом на затылке, разве что несколько прядей падали на уши. Белл выглянул в коридор, но тот был пуст, все двери закрыты. Решение пришло сразу. Он схватил Марианну за руку, затащил ее в комнату и быстро закрыл дверь.
Убедившись, что она скорее удивилась, чем испугалась, Белл спросил, пожалуй, немного резче, чем следовало:
– И как это понимать?
Марианна разгладила юбки и подняла голову.
– Я… мне нужно поговорить с тобой.
– О чем? – Белл скрестил руки на груди и переступил с ноги на ногу: деревянные половицы холодили босые ноги.
– Ты… ты злишься? – встревожилась девушка, всматриваясь в его лицо.
– Возможно. Так о чем ты хотела поговорить со мной, Марианна? – намеренно сделал он акцент на имени.
– Думаю, мне лучше уйти. – Она повернулась к двери. – Не стоило приходить, это глупо.
Белл стиснул зубы.
– Если ты решила поиграть, то я сегодня не в настроении.
– Поиграть? – Марианна обернулась и нахмурилась. – О чем это ты?
– Не делай вид, что не понимаешь, и убери этот дурацкий акцент, по крайней мере передо мной. Хватит притворяться.
Она вздрогнула и распахнула дверь, но Белл не дал ей выбежать, захлопнув дверь прямо перед ее носом, и рыкнул на ухо:
– Скажи правду хотя бы раз!
Стоя лицом к двери, Марианна, тяжело дыша, спросила:
– Чего ты от меня хочешь, Николас?
Ну вот, слава богу, просторечие исчезло. Судя по ее манере говорить, она вполне могла принадлежать к высшему обществу.
– Это ты пришла ко мне, а не я к тебе. Значит, вопрос в другом: чего ты хочешь от меня? – заметил он резонно.
– Ты говоришь загадками.
– Хорошо. – Белл подался вперед и зашептал ей прямо на ухо: – Постараюсь выразиться яснее. Видишь ли, мне стало известно, что мисс Марианны Нотли из Брайтона никогда не существовало. Что ты на это скажешь?
Он почувствовал, как она замерла, потом глубоко вздохнула, и, наконец, их взгляды встретились. В ее голубых глазах была непреклонная, железная решимость, ничуть не уступавшая его собственной.
– Я задам встречный вопрос, – сказала она, и глаза ее полыхали синим огнем. – Кто такой Белл и почему ты решил поиграть в камердинера при лорде Капперпоте?
Глава 14
Марианна пришла к Николасу вовсе не для того, чтобы ему угрожать, но как только стало ясно, что он многое про нее разузнал, все изменилось. Она уже была в коридоре, когда к нему заходил лорд Клейтон, и стояла, прижавшись к стене и не дыша, поэтому кое-что слышала. Ее потрясло, когда лорд Клейтон назвал мистера Бакстера Беллом. Кроме того, из манеры их общения было ясно, что они друзья.
Тогда Марианна поспешила вернуться в свою комнату и не выходила, пока лорд Клейтон не ушел. Когда же она все-таки решила зайти к Николасу, то еще не знала, что именно собирается ему сказать, но он сам дал ей повод, по непонятной причине разозлившись на нее.
Гнев изуродовал его лицо, лишив всех красок.
