– Даже не думай об этом, Кассия, – оборвал мои мысли Бел. Он смотрел на меня с понимающим блеском в глазах и непоколебимой уверенностью в себе. – Ты не обязана дарить мне свою душу. Я попадал и в более безвыходные ситуации и тем не менее находил способ выйти сухим из воды.
– Дай угадаю, – проворчала я, – ты импровизируешь?
– Делаю то, что у меня получается лучше всего. – От улыбки его губы приоткрылись, а зубы сверкнули в темноте. Очаровательные ямочки на щеках дополнили образ и придали ему озорства.
Кого он пытался обмануть?
Я оторвала взгляд от его, вне всяческих сомнений, очень привлекательного вида и с досадой перевела глаза на ночной прибой.
– Да, в последний раз великолепно сработало.
Бел вздохнул:
– Давай больше не будем об этом. У нас есть повод для праздника: ты снова полностью принадлежишь самой себе.
Верно. И теоретически это было бы восхитительно и подарило бы мне облегчение и освобождение… если бы не горький привкус.
– Да, но какой ценой.
– Нет слишком высокой цены за твою свободу, – с убийственной серьезностью откликнулся он.
Красивая фраза. И все же просто фраза. Потому что где начиналась моя свобода и где кончалась его? Так ли сильно меня останавливала необходимость пообещать ему свою душу, чтобы оправдать сто лет мучений Бела? Да, он совершил ошибку и должен за нее ответить. Но только передо мной. Ни перед кем другим.
Задумавшись, я отошла от него и направилась к краю пристани. В отличие от окружающих нас скал земля была плоской и до гладкости утоптанной миллиардами шагов, которые, должно быть, пережила. Существовал ли этот причал в те времена, когда Бел появился в Риме? Наверное.
Я села на верхнюю ступеньку лестницы и подтянула колени. Двенадцатью крутыми ступенями ниже бушевал прибой. Брызги бились о камни и уносились с ветром.
Стоп. Ветром? Я не чувствовала ветер.
– Отзови свою силу, – попросила я Бела. Видимо, так привыкла к постоянному присутствию его запаха, что не заметила незримую сеть, которую он сплел вокруг нас.
Бел ничего не сказал. Вскоре после этого на меня налетел порыв холодного ветра, взъерошил мне волосы и покрыл кожу тонкой пленкой соленой воды. По спине побежали мурашки, но мне нравилось быть так близко к дикой природной стихии.
Бел молча сел рядом со мной. Не на лестницу. Демон просто воспользовался соседней скалой и свесил ноги над смертельной пропастью.
– Подарок от Ари? – поинтересовался он.
Я удивленно взглянула на него. И лишь когда Бел указал на мое бедро, заметила, что ветер трепал и мое платье, обнажив тем самым ациам Ари.
– Она дала мне его взаймы, – ответила я. – И сказала, чтобы я испортила тебе костюм, если ты зайдешь слишком далеко.
Бел от души рассмеялся. И этот смех звучал так беззаботно, что мне захотелось в него укутаться. Я с тоской сохранила это чудесное новое воспоминание. На тот случай, если он…
Вдруг я икнула.
Бел удивленно приподнял бровь.
Я опять икнула.
– Ты пила алкоголь?
Покраснев, я снова икнула.
– Два с половиной глотка, – упрямо заявила я в свое оправдание. Впрочем, моя благовидность сильно пострадала от непрекращающейся икоты. Я уже приготовилась к лекции о том, что даже воду в себе удержать не могла, поэтому начинать приучать организм к нормальному питанию явно стоило не со спиртного… но никакой лекции не последовало.
Я еще раз икнула.
Бел пожал плечами и наколдовал откуда-то яблоко. Потом, заметно повеселев, вытащил ациам Ари из держателя у меня на ноге. Кончики его пальцев при этом дотронулись до моего бедра и оставили после себя теплое покалывание. Это выглядело как случайное касание, однако Белиал ничего не делал случайно. По крайней мере, этот мимолетный шок имел полезный побочный эффект: икота прошла. Тем не менее я поймала подол платья и так плотно обмотала его вокруг ног, что даже ветер больше не смог бы его взметнуть. Бел словно ничего не заметил. Он начал разрезать фрукт. Первая долька исчезла между его губ. Вторую он протянул мне. Я долго смотрела на него. Так долго, что Бел почти доел свою.
– Тот, кто может пить, должен и есть, – жуя, заявил он.
Верно. Рано или поздно мне все равно придется начать. Так почему бы не сейчас?
Я взяла яблоко, понюхала и попробовала маленький кусочек. Во рту сразу разлился кисло-сладкий вкус. Меня потрясла его яркость, и я тут же вспомнила, почему раньше так любила есть. Потом откусила еще немного и на этот раз не удержалась от тихого стона.
Бел наблюдал за мной с веселой улыбкой, однако в его глазах светилось выражение, которое мне не удавалось точно определить. Голод, наверное, будет вернее всего.
Неловко сглотнув, я ляпнула первое, что пришло в голову:
– Я прочитала Библию.
Улыбка Бела сменилась ухмылкой:
– А ты умеешь испортить атмосферу.
– Там ты описан как змей, который соблазнил Еву съесть запретный плод, – невозмутимо продолжала я. – Этим плодом был гранат, если я не ошибаюсь?
У него на щеках вновь показались ямочки.
– Очень похоже, ты не находишь? Хотя я, правда, чуть не выбрал банан. С его формой просто ничто не сравнится.
Бел сказал это так сухо, что я засомневалась, всерьез ли он. С Белом никогда нельзя знать наверняка.
– И тем не менее в книге речь шла о самом обыкновенном яблоке, – произнесла я и покрутила в пальцах кусок, который ела.
– Неправильная интерпретация, – равнодушно откликнулся Бел. – Я к этому отношения не имел. Я люблю яблоки. Они напоминают мне о тебе.
О.
Я тоже вспомнила. Во время нашей первой сделки в Риме я ела яблоко. И пообещала ему поцелуй за то, что он отпустил меня одну на рынок. Тот поцелуй… я по-прежнему ему должна. Бел так его и не потребовал.
– Это в твоем стиле, – сказала я, чтобы скрыть неожиданно охватившую меня нервозность.
– Что? – Бел с лукавым видом отправил в рот еще одну дольку яблока. Кажется, он абсолютно точно знал, о чем я подумала в тот момент. – Яблоки, бананы или и то, и другое?
Теперь уже я не позволила ему сбить меня с толку.
– То, что ты выставляешь себя запретным грехом, который соблазняет женщин.
На мгновение Бел перестал жевать. Потом доел свой кусок, не сводя с меня глаз. И лишь после того, как проглотил и насладился послевкусием, спросил у меня:
– А ты чувствуешь себя соблазненной?
Да! – кричало все у меня внутри, но я ведь не сумасшедшая, чтобы ему в этом признаваться.
– Я чувствую себя дурой, потому что только сейчас это сообразила, – вместо этого ответила я. – Соблазнить кого-то – значит заставить поверить свою жертву, будто она сама хочет сделать то, что должна. Не больше и не меньше. Ты мастер своего дела. Так откуда же мне знать, чего я в действительности хочу?
