Вежливое покашливание заставило меня взглянуть на Оскара, который подошел ко мне с подносом. На нем стояли стакан молока и тарелка с одним-единственным шоколадным печеньем. Очевидно, дворецкий беспокоился о моем душевном состоянии.
– Позволите сказать пару слов на этот счет? – с уважением попросил он.
Я воздержался от честного ответа. Полмира сегодня уже и так вмешалось в мою личную жизнь, так что Оскар уже погоды не сделает. Тем более его мнение было одним из немногих, которыми я дорожил.
– Давай, – буркнул я, взял молоко и печенье и опустился с ними на диван.
Оскар учтиво подождал, пока я устроюсь поудобнее, после чего его лицо приняло крайне многозначительное выражение.
– Цветы не растут, когда вы их об этом просите.
Я моргнул.
За этим ничего не последовало.
Говорящая печенька с предсказанием во фраке.
Грим со скрещенными на груди руками встала рядом со своим потомком и демонстративно кивнула.
– Я бы так возвышенно не выразилась, но он прав. Кроме того, в попку цветы, если тебя погрузят в Холодный сон.
Закатив глаза, я окунул печенье в молоко. Естественно, Оскар прав, но в таком случае ситуация становилась еще сложнее.
– Кассия отрицает свои чувства ко мне, потому что боится мне довериться, – объяснил я им обоим, так как они бы все равно не отстали. – К тому же она руками и ногами отбивается от моей любви, потому что она кажется ей тюрьмой. Ей нужна ее свобода, нужна дистанция, нужна собственная жизнь и собственный опыт. Возможность сравнить, как она мило выразилась.
– В ЭТОМ проблема?! – У Грим буквально не закрывался рот. – Клянусь всеми облажавшимися богами этого мира, что с тобой случилось, пока меня не было? Бел, которого я знала, отпустил бы ее на все четыре стороны и с нетерпением ждал бы, пока она рано или поздно осознает свою ошибку.
– А сегодняшний Бел уже устал ждать, – проворчал я и откусил размягченное печенье.
Очень может быть, что сегодняшний Бел и сам боялся. Боялся, что чистое, неиспорченное сердце Кассии все-таки заслуживало большего, чем черный комок, который отбивал пульс только потому, что я его заставлял. Но в этом вопросе я должен разобраться уже наедине с собой.
– Сегодняшний Бел – трус, который наложил в штаны, – бросила мне Грим. – Куда подевался твой шарм, твое чувство юмора, твоя хватка?
– Я тебе сейчас покажу свою хватку! – огрызнулся на нее я с полным ртом.
– Вот видишь! – всплеснула руками колдунья. – Что это вообще за ответ?! Раньше за такое неуважение ты бы пригрозил мне смертью и расправой. Или сказал бы что-нибудь в духе: «Моя хватка пользуется большим спросом, дорогуша. Я не хватаю кого попало».
На последней фразе она изменила голос в жалкой попытке меня передразнить.
Я бросил на нее сердитый взгляд:
– Никогда не сказал бы ничего настолько безвкусного.
Оскар едва заметно хмыкнул, что было равносильно вето. Грим же, напротив, ответила мне презрительным покачиванием головы. В новой имитации меня она предложила альтернативу, которая, по ее мнению, больше мне подходила:
– Бесполезно подражать мне, маленькая ведьма. Это еще никому не удавалось. Я слишком уникален.
Я нахмурился:
– Серьезно? По-твоему, я так разговариваю?
Но ее уже было не остановить. Теперь колдунья расхаживала передо мной какой-то ковбойской походкой и продолжала свою пародию:
– Конечно, нет. Все, что я говорю, невозможно превзойти по уровню интеллекта. В конце концов, я дьявол с большей силой, чем ты, червяк, можешь себе представить.
– О’кей, я понял! – Я сердито сунул в рот остатки печенья и выдавил молоко.
К тому моменту мое настроение опустилось ниже плинтуса, а мрачное выражение лица более чем ясно давало понять, что разговор окончен.
Оскар уже отступил, однако Грим мое настроение никогда не пугало. Она плюхнулась на диван рядом со мной и похлопала меня по плечу.
– Я знаю, что ты ее любишь, но нельзя предъявлять к ней ожидания, накопленные за две тысячи лет. Ничего удивительного, что бедняжка перепугалась. Так что отпусти ее и верь, что она к тебе вернется. Добровольно. Ей просто нужно немного времени.
– Но у меня нет времени, – прорычал я.
Впервые я в этом признался. Пускай мне это и не нравилось, но мой план относительно Януса содержал определенный риск.
Грим вздохнула:
– Значит, ты не будешь просить Кассию отдать тебе душу, так?
– Нет. А если ты сделаешь это вместо меня, то потратишь свой последний вздох на абсолютно бессмысленный поступок.
– А вот и он, старый Бел. – Моя отмеченная расплылась в улыбке, глядя на меня, хоть это и не изгнало тревогу из ее глаз. – Так, ладно. И как же ты тогда собираешься избежать наказания?
– Таким же образом, как Янус избавился от своего. Нет обвинителя – нет приговора.
Кассия
Прошлогодний снег
Восемь часов после ухода Бела я лежала в своей постели, уставившись в потолок, и ждала, пока прозвенит будильник. Еще тридцать минут. Сейчас, черт возьми, середина ночи. Кто требует поцелуй посреди ночи? Нормальные люди в это время спят! Хорошо, я, очевидно, к нормальным людям не относилась. И, кстати, ненавидела Бела за то, что он оказался прав: без него я не могла ни уснуть, ни отдохнуть. Вместо этого моим лучшим другом стал черный кофе. Пять чашек горького, справедливо разрекламированного напитка, и ночные кошмары больше не представляли опасности. Правда, сердце билось как обезумевшее и структуру потолка у себя в комнате я теперь могла бы воспроизвести с закрытыми глазами, но по меньшей мере этот маленький кусочек независимости я себе отвоевала. Кроме того, это дало мне достаточно времени, чтобы разложить по полочкам мысли и рассортировать эмоциональный кавардак, который вызывал во мне Бел, на три обозримые категории: инстинкты, рассудок и чувства.
Мои инстинкты хотели Бела. Точка. На абсолютно примитивном гормональном уровне.
Рассудок настойчиво предостерегал от перспективы вновь пасть случайной жертвой эгоизма Бела. Ведь кто знает, не попаду ли я однажды снова в какой-нибудь кинжал просто потому, что он поставит свои интересы выше моих?
А чувства…
Вот тут становилось по-настоящему сложно. За последние две тысячи лет я испытала к Белу все мыслимые эмоции и в какой-то момент, чтобы защитить саму себя, заперла их все в самом дальнем уголке своей души. Чтобы выпустить наружу и распутать все эти ощущения, понадобится больше, чем набраться смелости и выпить литр эспрессо. Это требовало времени. Времени, которого Бел мне не дал, а вместо этого душил меня своими пугающими несбыточными ожиданиями и совместным будущим.
На этом крайне досадном моменте моих размышлений прозвонил будильник. Какое жестокое изобретение.
