А приблизившись к огню, заметила, что Бел одет в официальный костюм и элегантное черное зимнее пальто. Всё часть постановки. Демоны не мерзли. Но, эй, мне это только на руку. Чем больше слоев одежды будет разделять нас во время поцелуя, тем лучше.
Бел оторвал взгляд от пламени и посмотрел на меня. У него на лице плясали всполохи огня, придавая образу драматическую нотку.
У меня пересохло во рту. Если по пути сюда я мерзла, то сейчас мне вдруг стало очень жарко. Причем не из-за камина. Пульс зашкаливал. Я нервно откинула волосы с лица. При этом заметила, что руки дрожат, поэтому спрятала их в рукава и на всякий случай еще обхватила себя руками.
– Ну, давай покончим с этим? – спросила я, нервно переминаясь с ноги на ногу.
Естественно, от Бела не укрылось ни одно мое движение. Бессмертная бровь выгнулась, прежде чем он прищурился и внимательно взглянул на меня.
– Сколько кофе ты выпила?
Я моргнула. Поймана с поличным.
Примерно в пять раз больше, чем нужно, чтобы не выглядеть подозрительно. Но он же не мог этого знать! Или все-таки мог? Уловил запах эспрессо? Или угадал? А догадывался ли, почему я буквально топилась в кофеине? Догадывался, что без него у меня не получалось уснуть? Ох, не лучшее начало, чтобы, сохраняя независимость, разобраться с этим делом.
– Я… эмм… задолжала тебе поцелуй, а не ответы, – предприняла я жалкую попытку спасти свою гордость. – Итак… приступим?
Бел отреагировал одновременным покачиванием головы и закатыванием глаз. Однако, как ни странно, решил дальше не обсуждать уровень кофеина у меня в крови.
– Я еще не совсем в подходящем настроении, – вместо этого пробормотал он и отвернулся.
А?! Как это, простите, называется?! Я шла сюда по какому-то свечному следу не для того, чтобы он теперь тянул время. И тем не менее именно это он и делал. Спокойствие во плоти, Бел прошествовал к панорамному окну, которое точно не было частью первоначальной конструкции.
Затем, словно между прочим, задал вопрос:
– Тебе известно, какой сегодня день?
– Нет, без понятия, – рявкнула на него я. – Скотский понедельник? Напыщенный вторник? Ублюдочная среда?
Так как ночь за окном была кромешно черной, в отражении я увидела, как Бел усмехнулся.
– Пятница. Но речь не об этом. Я имел в виду, скорее, дату.
Я сердито пошла за ним.
– Никому нет дела до чертовой даты. Сегодня тот день, когда я верну тебе долг, а себе – свободу! Так что целуй меня наконец!
С веселыми искорками в глазах он повернулся ко мне.
– Сегодня пятнадцатое марта.
Пят… что?!
Вот черт.
– С днем рождения, Кассия, – прошептал мне Бел. – А так как я никогда не прихожу на празднование дня рождения с пустыми руками, у меня для тебя сюрприз.
Его сила взвилась и потушила пламя в камине. Вместо этого снаружи загорелось целое множество огней. Мерцающие золотисто-желтые фонарики окутывали теплым светом что-то вроде замкового двора или плаца. От вида захватывало дух. Но из-за хорошо сохранившейся архитектуры, надежных бойниц или древних корявых деревьев. Все это лишь служило фоном для того, что по-настоящему притягивало мой взгляд: крупных снежинок, падающих с ночного неба и укрывающих замок сверкающим белым покрывалом.
У меня в подсознании тут же вспыхнули образы. Впечатления от первого в моей жизни снега в последний год с мамой. Я так долго об этом не думала, что воспоминание почти стерлось. Но сейчас все вновь ожило. Скромный костерок, перед которым меня обнимала моя mammam
[8]. Наше дыхание, превращающееся в маленькие облачка перед лицами. Умиротворяющий танец снежинок. Глубокая тишина.
Глаза наполнились слезами. Я никогда никому об этом не рассказывала. Только Белу. Когда была ближе к смерти, чем к жизни. Кто бы мог подумать, что он это помнил…
– Хочешь выйти на улицу?
Мягкий вопрос без единого намека на надменность. Да даже если бы… За это предложение я бы продала свою гордость. Мне нужно туда, нужно почувствовать снег, ощутить его запах. Я невольно кивнула, на что Бел ответил улыбкой. Он подошел к тяжелой двустворчатой двери и толкнул одну створку. Мне навстречу сразу же полетели первые снежинки. Воздух оказался просто ледяным, но меня это не волновало. Спустившись по нескольким ступенькам, я попала во двор. В самом низу ботинки полностью увязли в снегу, доходящем до колен. Хруст и скрип, которые они издавали, нарушали почти величественную тишину белого великолепия. С благоговением я отважилась пойти дальше. Сквозь легинсы просачивалась холодная влага. На это мне тоже было наплевать. Я с улыбкой вдыхала зиму и подставляла лицо снежинкам. Чувствовать, как они таяли на моей коже, было просто потрясающе. Я хотела больше и попыталась поймать одну. Две. Три. Десять. Радостно гоняясь за большими белыми хлопьями, я совершенно не беспокоилась о том, как глупо, наверное, выглядела. А в конце концов даже споткнулась и во весь рост плюхнулась в снег. Он милосердно смягчил мое падение, как мягкий матрас. Сквозь свитер кожу пронзил холод. Но это не было неприятно. Скорее, наоборот. Слабая боль прогнала из тела усталость. Рассмеявшись, я перекатилась на спину и поразилась новому виду, который передо мной открылся: черное ночное небо, откуда на меня падало все больше и больше практически невесомых снежинок. Укроют ли они меня полностью, если пролежать здесь достаточно долго? Выяснить это мне не удалось, потому что рядом послышался хруст шагов. Не успела я опомниться, как возле меня в снег упала темная фигура.
– Хмм, – одобрительно произнес Бел. Прозвучало так, будто он никогда раньше не смотрел на мир под таким углом и только что пришел к интереснейшему открытию: ему понравилось. Больше Бел ничего не сказал. Просто лежал, разделяя со мной этот момент. Я была бесконечно благодарна ему за то, что он сдержался и не испортил мне впечатление каким-нибудь саркастичным комментарием.
По крайней мере две минуты.
Потом Бел набрал воздуха, и началось.
– Так как твой разум, кажется, еще не полностью обосновался в теле, вот тебе небольшое напоминание о свойствах смертности, – легкомысленно заговорил он. – Боль, которую ты сейчас ощущаешь, – это своего рода встроенная сигнализация. Она предостерегает тебя от дальнейшего использования снега в качестве кровати. Поскольку для людей это, как правило, оборачивается неприятными последствиями в виде воспаления легких, почерневших конечностей или смерти. Особенно для тех людей, которых я не могу исцелить из-за их иммунитета.
Сосредоточившись на танцующих снежинках, я старалась не обращать внимания на присутствие Бела. Конечно, я знала, что он прав, но все равно была еще не готова позволить этому прекрасному краткому драгоценному моменту закончиться.
Однако Бел не успокаивался. Когда он заговорил снова, его голос звучал мягче, но заметно серьезнее.
