– Храбрая… – наконец произнесла она тоном более стерильным, чем хирургические инструменты. – Это не удивляет меня в женщине, которой удалось очаровать моего сына. Я склонна с ним согласиться.
Да ладно?!
Это что, похвала? Намек на гордость? Кто эта женщина, и что она сделала с моей матерью?
– Думаю, я посвящу тебе картину, – объявила она и любезно сделала паузу для привычной благодарности, которая обычно за этим следовала.
Кассия ответила просто:
– Ага.
Только за это я бы женился на ней, не сходя с этого места. Но потрясенное лицо моей матери стало вишенкой на торте этого бесценного момента. К сожалению, я так и не узнал, что бы ответила на это Грия, потому что наш разговор прервала моя сестра.
– Спасение близко, братец. После всего, через что ты прошел, я просто не могу оставить тебя без поддержки перед лицом королевской кобры, – с ухмылкой сказала она мне вместо приветствия, после чего холодно кивнула упомянутой королевской кобре. – Привет, родительница. Как дела?
Я подавил стон. Как же я любил семейные встречи…
– Наша родительница только что сообщила Кассии, что она вдохновила ее на картину, – поведал я своей сестре.
– Ухх. – Весса скорчила такую гримасу, как будто кто-то только что ушиб мизинец о дверь.
Я согласно кивнул.
Грия нас игнорировала.
Ее интересовала только женщина в моих объятиях.
– Я назову эту картину «Поцелуй смертности».
Кассия хмыкнула:
– Как насчет «Вместо того, чтобы рисовать эту картину, я должна стать достойной матерью для своих детей»?
Мы с Вессой вытаращили глаза. Вот черт. При всем уважении к острому языку Кассии, Грия не кто-то там, а легко выходящая из себя старейшина со смертельными перепадами настроения. Но, к счастью, моя мать сегодня, кажется, пребывала в милостивом настроении. Не моргнув и глазом, она ответила:
– Такая картина уже есть. Она мне не нравится.
Затем она бросила на меня ледяной взгляд:
– Белиал.
И моей сестре тоже.
– Весса.
И наконец исчезла без единого звука. Осталось лишь облако навязчивого аромата розового сада.
Весса вздохнула:
– Ненавижу, когда она так делает.
– А ты, случайно, не хочешь к ней присоединиться? – абсолютно нелюбезно проворчал я.
– Не-а. Мне у тебя очень весело. – Она указала на рыжеволосую германку, которая вдруг встала на четвереньки и начала грести по полу голыми руками. Я в недоумении нахмурился. Что творила Грим? Честно говоря, я полагал, что манипуляции Януса с ее разумом нейтрализовало мое освобождение. Но, возможно, я был недостаточно внимателен?
– Что ты там делаешь? – спросила уже Кассия.
Грим подняла голову:
– Собираю пепел Януса.
Я наморщил лоб.
– Собираешься использовать его в каком-то заклинании?
– Почти! – захихикала она, снова сметая останки Януса. – За то, что этот попорылый залез ко мне в голову, я высыплю его в унитаз и написаю на него.
Весса разразилась хохотом.
– Серьезно, Бел?! Ты встроил ей родительский контроль?! Чем бедняжка провинилась, чтобы такое заслужить?
Пффф. И это из уст праймуса в одежде школьницы.
Кассия немного отстранилась и взглянула на меня сначала удивленно, а потом укоризненно.
– Ты правда?..
– Может быть, – угрюмо признал я.
– Это подло. Можешь, пожалуйста, это отменить?
Я вздохнул. Очень жаль, это была моя лучшая шалость, но как я мог снова не исполнить желание этих чудесных больших темно-синих глаз и женщины, которой они принадлежали, которой принадлежало мое сердце и которая спасла мне жизнь? Так что я проник в голову Грим и исправил то, что исправилось.
– Эй, Грим? – окликнул я ее затем. – Что ты думаешь о Янусе?
– О, пусть этот мелкий ©©ƒ®∂€®ƒ©ªº радуется, что сдох, иначе я бы †®∂®ƒ©†©ƒ ему его Δ⁄º~Δø@@©ª в его ~μ∞@Δº¨ª©ƒ и ƒ©†©∫√ƒ†ƒ©∫©†ƒ им, пока бы он не разревелся.
Все в пределах слышимости закрыли руками уши. Даже Весса. Только Кассия улыбнулась мне с таким довольным видом, будто все эти ругательства – искреннее признание в любви.
Потому что так и есть.
Но вдруг ее улыбка угасла. Она зажала нижнюю губу между зубами и прикусила ее. Я встревоженно нахмурился. Кассия вела себя так только в том случае, когда не знала, что делать дальше.
– Мне надо с тобой поговорить, Бел…
– О-оу, звучит нехорошо, – прокомментировала Весса и подошла ближе, чтобы не пропустить серию теленовеллы «Мой брат и смертная».
Время для еще одной отвалите-все зоны. Теперь это будет больше, чем один недоразвитый магический круг. На этот раз я установил прочный экран, непроницаемый для подсматривания и подслушивания, который отталкивал любого, кто стоял слишком близко.
Кассия вообще ничего не заметила. Она уставилась в одну точку у меня на груди и, похоже, полностью сосредоточилась на поиске правильных слов.
– Я… не очень хорошо умею говорить о своих чувствах, – немного замешкавшись, начала она, – и знаю, что ты слышал то, что я сказала Янусу… но, по-моему, это неправильно… так как это был Янус, а не ты… а теперь появилась связь души и все стало гораздо интенсивней… и мое сердце далеко убежало от головы… и я не хочу снова бояться… и убегать… потому что меня все это ошеломляет… поэтому сейчас мне надо просто выговориться, чтобы ты это услышал и я это услышала, и чтобы я знала, правильно все будет на этот раз.
Ее неуверенный взгляд скользнул по моему лицу, словно ожидая от меня ответа.
– Хорошо… – осторожно откликнулся я.
Не было необходимости снова выражать ее любовь словами, потому что я чувствовал ее так же ясно, как свою собственную. Но понимал, насколько это важно для Кассии, и знал, что, если сейчас совершу ошибку – вопреки или из-за ее чувств ко мне, – она снова отдалится.
– Я…
Слова будто крутились у нее на языке.
– Я…
Она почти справилась, но вдруг выдохнула и свернула совсем в другом направлении.
– Я целовалась с Элиасом… ну, на самом деле это он меня поцеловал… но я ответила на поцелуй, и тогда… я… мне…
Она испуганно замолчала, поскольку внезапно осознала, что только что произнесла. Неожиданно у нее в глазах мелькнул страх. Кассия однозначно боялась моей реакции, и ее руки крепко вцепились в меня, словно она опасалась, что я тут же ее оттолкну.
