– Мы знали, что Клавер вертелся около Кругокаменска, когда вы отправились на север по Эстафете, но не знали, что он собирает армию, – сказал сэр Радомир. – Наумов известен своей набожностью, но я не думал, что она приведет его к измене.
– В письмах, которые я нашла в личных покоях Фишера, говорилось, что Клавер встречался с бароном, – сказала я. – Но я тогда ничего не заподозрила.
Вонвальт откинулся назад, слегка сникнув.
– Итак. Значит, он открыто принял сторону Вестенхольца и Клавера.
– Судя по всему, да, – сухо сказала Августа.
Брессинджер с отвращением фыркнул.
– В этом вся беда этих старых сованских хаунерцев. Они слишком долго пробыли в челюстях Аутуна, впитывая его слюнявую религию.
Вонвальт потер лицо руками.
– И далеко они?
– В одном или двух днях пути, не больше. Я еще посмотрю утром. Сейчас у меня уже нет сил следить за ними.
– Немино вымя, – прорычал сэр Радомир. Он испустил вздох, от которого так сильно разило алкоголем, что открытый огонь мог бы его подпалить. – Не может же быть, чтобы он собрался напасть на город?
Никто не ответил. Какое-то время мы сидели молча, давая друг другу возможность осознать этот нежеланный поворот событий.
– Сколько человек было в гормогонском гарнизоне? – спросил Вонвальт Брессинджера и сэра Радомира. – Когда вы искали там Вогта?
– У них могло разместиться несколько сотен, – сказал Брессинджер и пожал плечами. – Но мы не знаем, что внутри форта – может быть, все заброшено. Мы там долго не задерживались.
– И видели мы не больше нескольких дюжин бойцов, – прибавил сэр Радомир.
Вонвальт с досадой вздохнул.
– В Греше была сотня, но им понадобится не меньше трех дней, чтобы добраться до нас… и это при условии, что мы сможем передать им весточку сию же секунду.
– А что в горах у толской границы? – спросила Августа.
– В Западной Марке нет хороших дорог, – отмахнулся сэр Радомир. – Гарнизоны близко, но идти они будут медленно. Небольшая, легко вооруженная дружина сможет добраться до нас, наверное, за неделю, но многочисленное войско, способное разбить полтысячи солдат? Им понадобится две недели лишь для того, чтобы перейти горы.
Вонвальт поморщился и повернулся к Августе.
– У тебя хватит сил передать сообщения путевым фортам в Греше и Гормогоне? И барону Хангмару в Вайсбауме?
– Да, – устало сказала Августа. – Но не более. Если я перенапрягусь, то уже не смогу никому ничем помочь.
Вонвальт кивнул.
– Я понимаю. Спасибо, Реси. – Он немного подумал, затем снова повернулся к сэру Радомиру. – Сколько у вас подчиненных?
– Не нравится мне, к чему вы ведете, – пробормотал сэр Радомир.
– Сколько? – резко спросил Вонвальт.
– Всего сотня, – ответил сэр Радомир. – Сэр Конрад, вы ведь не хотите предложить…
– Вы правы, – сказал Вонвальт. – Я не предлагаю. Я приказываю. Что бы ни случилось в следующие несколько дней, эти солдаты не должны войти в город.
* * *
Вскоре после этого наша небольшая компания разошлась. Сэр Радомир вернулся к себе домой, где бы тот ни находился, а Брессинджер направился к резиденции лорда Саутера. Я решила перед уходом зайти в уборную, а когда пересекала таверну по пути назад, услышала, как Вонвальт и Августа негромко разговаривают. Вместо того чтобы пройти мимо, я поддалась любопытству и подкралась к двери.
– Что будешь делать? – спросила Августа у Вонвальта.
– Ты о чем? – ответил Вонвальт.
– Нужно обо всем сообщить Императору. Дело зашло слишком далеко.
– Император обо всем узнает, – сказал Вонвальт. Тон его голоса совершенно изменился, стал спокойным и мягким. – Я сегодня же ночью отправлю ему письмо с моей личной печатью.
– Не нужна ему твоя печать. Отправь ему себя самого.
– Я не оставлю Долину Гейл на милость Вестенхольца, – сказал Вонвальт. – Это я разворошил осиное гнездо. Не могу же я один сбежать, чтобы меня не ужалили.
Я выглянула из-за угла. Лиц мне было не видно – их заслоняла балка, – но зато я видела все остальное.
– Ты ведь не собираешься продолжать суд? – спросила Августа.
– Конечно, собираюсь. – Вонвальт пожал плечами. – Хотя бы для того, чтобы скоротать время.
– Не шути со мной.
– Брось, Реси, – сказал Вонвальт. Он потянулся к ней и взял ее руки в свои. Я ждала, что Августа стряхнет их, но она этого не сделала. Я задумалась о том, насколько глубоки были их чувства друг к другу. Очевидно, их привязанность, какой бы сильной она ни была, пережила несколько лет разлуки. И, несмотря на недавние препирательства, в обществе друг друга они вели себя так естественно. Они были похожи на старую супружескую чету. Мне подумалось, что, возможно, до этого Вонвальт был так холоден с ней лишь потому, что рядом была я.
Они заговорили еще тише и ласковее, и у меня больше не получалось разобрать слов. Впрочем, то было к лучшему; мне вообще не стоило их подслушивать, и теперь я подумала, что веду себя вдвойне бессовестно. Кроме того, сейчас, когда я увидела Вонвальта таким; увидела, как он проявляет ласку, которую оказывал мне лишь несколько раз, во мне пробудилась жгучая ревность, и я внезапно захотела поскорее покинуть трактир.
Громко и неуклюже топая, я вышла из-за угла и, пройдя к выходу, сняла с крюка плащ. Стоило мне выйти, как Вонвальт в ту же секунду отпустил руки Августы. Тогда я ощутила странное торжество, хотя позже мне стало от этого стыдно.
– Спокойной ночи, – буркнула я.
– Спокойной ночи, Хелена, – ответили они оба. Я вышла на колючий мороз и направилась к дому мэра.
XXIV
Львы и братья
«Тот, кто утверждает, должен доказать».
Из «Столпов сованского общего права» Катерхаузера
Отчаянные мольбы о помощи были отправлены, но следующий день прошел, а мы так и не получили вестей от наших предполагаемых союзников. Вонвальт, Брессинджер и сэр Радомир обходили стены и планировали оборону города. Им помогали горстка сержантов стражи и те члены городского совета, что обладали хоть какими-то военными познаниями. Я же тем временем безвылазно сидела в хранилище здания суда, где в напряженной тишине притворялась, что усердно работаю. К концу дня горе от утраты Матаса, страх перед надвигающейся армией и неуверенность в будущем Империи окончательно истощили мои моральные силы. Едва прикоснувшись к еде и обменявшись с другими лишь парой слов, я отправилась на боковую.
Спалось мне той ночью плохо. Казалось, я только уснула, когда меня, едва соображающую и неспособную продрать глаза, разбудил Вонвальт. Выглядел он так, словно совсем не спал, хотя я и не знала почему – не то от того, что провел часть ночи с Августой, не то потому, что ходил на одну срочную встречу за другой.
