Так безрезультатно прошёл первый месяц. Шёл второй месяц надежд, веры и терзающего ожидания. За всё время Рэн навещала Кану раз в месяц и применяла к ней лечение водой. Кана всё ещё была жива, но она никак не могла проснуться, прийти в себя, будто её тело парализовало и не желало выходить из вечного сна. Что происходило в её сознании, в её теле, никто не мог понять. Единственное, чего хотели Пэврен и Рэн, чтобы весь этот странный кошмар развеялся. Сколько ещё можно было ждать?
Глава 27 «Пробуждение души»
«И куда ты идёшь?», — услышала я в темноте. Вокруг кромешная тьма… Действительно, куда я иду? Где я? Кто я? Неужели мне опять страшно?
Холод прокатился по обнажённым бледным плечам. Голову накрыл купол синих огней. Я брела, но не знала куда. На десятки тысяч километров растянулась кромешная тьма, а над головой витали сумеречные огоньки пламени. Куда я попала?
— Не бойся темноты, Кана. Бойся того, что происходит с твоей душой в ней, — промолвил чей-то громкий возвышенный голос, раздаваясь эхом.
— Кто здесь? — крикнула я.
— Здесь только ты и твои мысли, — опять последовал ответ.
— Выходи! Я хочу поговорить с тобой.
— Я здесь, в твоей голове!
— Хватит дурачиться! — я обернулась и увидела Старейшину Даромира, который мило улыбался. — Ах, вот в чём дело! Знаете, Старейшина, это не смешно! Где я?
— Я уже ответил тебе на этот вопрос. На самом деле, я просто мысль в твоей пока что ещё мыслящей голове.
— Что происходит?
— А ты не знаешь?
— Хватит уже! Я в полнейшем замешательстве.
— Ты разбилась об лёд и уплыла по реке в прекрасное далёко. Но ты, скорее всего, этого уже не помнишь. Твоя голова забита совсем не тем.
— Вы говорите, как сумасшедший!
— Возможно, ведь все мы немного сумасшедшие! — Старейшина покрутил указательным пальцем у виска.
— Так всё же, где я? — я никак не унималась.
— Ты находишься в своих воспоминаниях, в своей голове, в своей прекрасной душе. Вот те огоньки — это твоя отвага, стремление к прекрасному.
— А что Вы здесь делаете?
— Ты сама меня позвала, но если хочешь, я уйду, — Старейшина стал растворяться в темноте.
— Нет! Не уходите… — я не успела его остановить. — Ну прекрасно… Осталось сойти с ума от своих же мыслей.
Так я стала брести дальше, не понимая, что же мне нужно сделать. Сумеречные огоньки сопровождали меня, но они не помогали найти выход. Я остановилась, села на холодный пол и решила помедитировать, как учил меня мой наставник. Синие огни укрыли меня волшебной сферой, и стало очень тепло и уютно. Я почувствовала, будто меня окутывают морские волны. В голове возникли образы каких-то людей; они говорили обо мне, ждали моего возвращения, просили вернуться. Только вернуться куда? Я медленно открыла глаза, ощущая присутствие кого-то. Передо мной опять стоял Старейшина.
— Ты достигла высшей точки равновесия.
— Что это значит, Старейшина?
— Теперь ты сможешь вернуться обратно, в своё тело, и, Кана… — Старейшина остановил меня рукой, — тебе может показаться, что в тебе умер мир, что тебя убили внутри, но твоя душа принадлежит только тебе. Так дай же ей возможность ожить, — он положил ладонь мне на лоб, и в ту же секунду я почувствовала прилив свежести, тепла и в то же самое время холода и адскую боль в теле.
Приглушённые фиолетовые огни били в глаза, как яркие лучи солнца. В глазах в тот же миг потемнело, голова пошла кругом, и подступила мерзкая тошнота, от которой виски стучали, как бешеные. Всё тело пронизывала жгучая и резкая боль, будто миллионы копий пронзали моё тело медленно и мучительно. Болели кости, кожа горела, сердце бешено билось, что я даже не могла кричать. Тело покрылось крупным градом серых мурашек, которые рассекали раны и царапины. Мне было ужасно больно и… страшно. Я не понимала, где нахожусь и что меня может ожидать дальше. Что произошло со мной? Почему я чувствую себя отвратительно? Почему моё тело помещено в какой-то резервуар со странной жидкостью?
Было бы логичным позвать кого-нибудь, ведь, скорее всего, я здесь не одна. Но мои челюсти будто бы сковало льдом, поэтому я попыталась приподняться, и тут же моё тело охватила ещё большая агония боли и страха. Я издала короткий, но громкий крик, не сумев сдержаться от вскипевшей боли, и теперь лишний раз боялась пошевелиться. Послышались торопливые, но мягкие шаги, и из-за угла вышел высокий мужчина в необычном фиолетовом костюме. Он выглядел встревоженным и напряжённым, а когда увидел меня, его глаза расширились, и в них заиграл огонёк чего-то тёплого и доброго. Я не понимала, кто этот мужчина, почему он здесь или почему здесь я… Я съёжилась от боли, но пыталась смотреть на своего «спасителя», который сейчас и должен был поведать мне тайну произошедшего.
— Нет, Кана, ты должна лежать! — обеспокоенно подбежал он ко мне, пытаясь как можно аккуратнее уложить меня обратно в водное пространство.
— Что? — хриплым шёпотом негодовала я. — Как ты меня назвал?
— О чём ты? — недоумевал он, продолжая осторожно помогать мне. Естественно, мне было мучительно больно, поэтому приходилось слабо выкрикивать.
— Как меня зовут?
— Ты что… — кажется, он просиял от понимания всей ситуации, но в тот же миг в его глазах появился лёгкий ужас, — потеряла память?
— Потеряла память? Возможно…
— Ты даже меня не помнишь? — мой «спаситель» с тревогой уставился на меня.
— Прости, но нет… Что со мной вообще произошло? Почему я чувствую такую ужасную боль?
— Я сам точно не знаю, что с тобой произошло. Возможно, ты угодила в океан со сломанными рёбрами и множественными ранами. Рёбра ещё не срослись, поэтому тебе придётся проводить время в капсуле.
— Спасибо, что помогаешь мне. Кто ты?
— Я твой наставник, — улыбчиво отозвался он, присев рядом со мной. — Меня зовут Пэврен. Пока что этой информации для тебя будет достаточно.
— Ты меня учил чему-то? — зачарованно и задумчиво посмотрела я на своего наставника.
— Ага, всему плохому! — расплылся в ухмылке Пэврен.
— Что? — не совсем понимала я. Мои щёки начали розоветь.
— Не бери в голову. Я учил тебя единоборству и самопознанию.
— Я была воителем? — Пэврен лишь только кивнул. — Почему я избрала такой путь?
— Ты хотела стать великим освободителем. Уничтожить зло, искоренить его из нашего мира.
— И далеко я зашла? — мои глаза наполнились восхищением, но в то же самое время и негодованием.
— Судя по следам побоев — да!
На этом настало неловкое молчание. Пэврен не знал, что ему ещё сказать мне, а я пыталась переварить в своей ноющей голове новую информацию, которая была не такой уж и новой. Ещё труднее было осознавать, что сейчас мне придётся лежать непонятно, сколько дней, пока полностью не срастутся рёбра.
