Ехать было недолго. Пирамида Верховного Жреца располагалась в шестом районе. Я предельно аккуратно несла рисунок, стараясь не помять. Ведь это дар. Слова могут обманывать и нести пустоту. Древние верили, что в рисунок ты вкладываешь частичку себя, и твоя душа растет. Я вспомнила как Кьескор, ставший впоследствии моим наставником, учил детей правильно ходить в храм и обращаться к Верховному Жрецу. Нас отвели в небольшую комнату для занятий в храме и дали листы бумаги с красками. Что только мы на них не вытворяли! Мы соревновались, кто нарисует самый большой и ровный круг, залезали в рисунки друг другу своими кисточками, пытались изобразить портреты друг друга. Не знаю, сколько длилось наше неудержимое веселье, пока мы, наконец, не устали. Тогда жрец заставил собрать наши работы в огромную корзину. Нам принесли травяной чай с невероятно вкусным печеньем. Жрец начал рассказывать о мироздании, о Боге, о Верховном Жреце. Его рассказы о том, как и зачем заботиться о душе, я помнила до сих пор. Мы забросали Кьескора вопросами, а он терпеливо и мудро ответил на все. Помню, как один худой мальчик спросил: «Вы сказали, что рисунок позволяет нам общаться с собой, с той частью себя, о которой мы мало знаем. Как по-Вашему, если мы будем много рисовать и много узнавать о своей душе, то не станем ли мы со временем неинтересны себе?» Жрец рассмеялся и сказал, что мы столь удивительно созданы, что нам не хватит и целой жизни, чтобы разгадать все тайны собственного Я. С тех пор я воспринимала рисунки не как отражение своего состояния, а как новое открытие еще одной странички из книги «Я».
У входа в храм я поклонилась. Новый узор у порога переполняли голубые и синие круги. Его периодически меняли. Считалось, что склоняясь в почтении, ты приобретаешь. А гармоничные узоры помогали сбалансировать наше настроение. Мои гулкие шаги еле уловимым эхом отдавались в храме. Они перебивали едва слышимые звуки арфы, идущие откуда-то из глубины. Сегодня мне захотелось пойти в дальнюю нишу к Матери Прародительнице. Она казалась такой хрупкой и нежной, но сила переполняла ее. Я не в силах была понять, как можно быть одновременно слабой и при этом способной менять всё и всех. Мой взгляд скользил по тонким чертам лица и не находил ответа.
— Не помню, чтобы ты раньше обращалась к Великой Матери. — голос, донесшийся слева, прозвучал удивленно. Конечно, это был Кьескор. Только он умел бесшумно ходить по этому полу и вовремя оказываться в нужном месте. А еще его мама была эминейкой, что сказалось на его росте. Но наставник он был потрясающий.
— Акор, Кьескор! Да прибудут силы Верховному Жрецу! — я склонилась в поклоне, преподнеся свой рисунок на ладонях.
— Акор, Агния! Да прибудут силы Верховному Жрецу! — жрец подошел и взял мой рисунок. Молча развернул его и дал знак следовать за ним. В кабинете меня усадили в мягкое кресло, куда я по привычке забралась с ногами. Кьескор сел в свое кресло и развернул мой рисунок. Пока он рассматривал его, я изучала черты лица жреца: волевой подбородок, высокие скулы, прямые темные брови, жесткие волосы в длинной косе.
— О чем ты задумалась? — вкрадчиво спросил наставник.
— У Вас черты воина или повелителя. Но вы кажетесь таким мягким и теплым. Какое-то в этом несоответствие. — в этом кабинете я могла позволить себе многое, соблюдая главное правило: быть честной.
— В этом нет противоречия. Когда любовь первостепенна, все остальное вторично. Но об этом известно лишь таким великим воинам, как я, — жрец расплылся в улыбке.
— Любовь к Верховному Жрецу и прихожанам? — не удержалась я.
— Бери шире. Любовь вездесуща и неоспорима. Наполни ею каждый вдох и выдох.
Я закрыла глаза и представила себе любовь в виде яркого белого света. Я начала дышать им. Я открыла глаза, чувствуя, как заблестели глаза, и на душе стало легко.
— Да, это чудесно. Но стоит мне выйти из храма, как вернутся дела и заботы вместе с беспокойством, переживаниями и страхами.
— Все зависит, чего в тебе будет больше — любви или тревоги. Что побеждает, то тобою управляет.
— Так приятно, что можно у Вас расслабиться, побыть самой собой. Позволить себе быть уязвимой что ли.
— Вода тоже мягкая, но никто не упрекнет ее в слабости.
— Что-то в этом есть.
— Подумай об этом. А теперь о твоем рисунке. Хочешь что-то сказать?
— Не знаю. Сама не поняла. Но он точно соответствует мне в данный момент.
— Хорошо, что в твоей жизни происходит сейчас?
— Я познакомилась с парнем — помимо воли выскочило у меня. Практика и Горэг, оказывается, были второстепенны. И тут я вывалила на наставника все: и историю знакомства, и встречи, и собственные сомнения в том, увидимся ли мы еще.
— Что ты хочешь сама? — спросил жрец.
— Если честно, он мне очень нравится.
— Очень? — ехидно уточнил Кьескор.
— Очень-очень, — от всего сердца сказала я. И замолчала в ожидании, так хотелось услышать обещание, что все будет хорошо. Когда элементарная логика кричала, что ничего не получится, и мы не пара.
— Я рад, что богиня весны и первой любви коснулась тебя. На этом пути неизбежны боль и разочарования, но любовь стоит того. Будь верна себе. Несмотря ни на что, люби себя. Так ты приобретешь гораздо больше, чем потеряешь.
— Вы хотите сказать, что все имеет цену. Я думаю, что я готова ее заплатить.
— Не уверен в этом. Но пути назад у тебя уже нет. И даже возможности свернуть. Жаль с тобой расставаться, но тебе пора.
— Спасибо, что уделили мне время.
— Приходи ко мне, когда понадобится поддержка.
— Я должна справиться сама.
— Даже молодые деревья иногда подвязывают, чтобы не сломались. — он протянул мне только розовую ленточку. Значит, благословение получила только я.
— Я поняла. Акор, Кьескор!
— Акор, девочка!
У стены желаний, я повязала свою ленточку, а у главной статуи вознесла молитвенное прошение за Леора. Посещение наставника принесло спокойствие. Стоило выйти за порог храма, как капли дождя упали на голову. Накинув капюшон, я поскакала по ступенькам вниз, вспомнив детство. Верховный Жрец любил ребячество и детей. Он утверждал, что они преподносят самые искренние и самые ценные чувства. Звонок на мироне от Леора вторгся в мое оказавшееся столь хрупким равновесие. Я ответила:
— Акор Леор!
— Акор, Агния! Где ты?
— У храма Верховного жреца в шестом районе.
— Отлично, я относительно недалеко. Смогу забрать тебя через сорок минсин.
— Я вообще-то собиралась учиться, — но даже для меня прозвучало слишком неуверенно.
— А я терпеть не могу отказы. Погуляй, скоро буду.
Я огляделась на здания вокруг храма. Я привыкла следовать своими маршрутами, редко покидая их пределы. Оказалось, вокруг было много милых магазинчиков. Побродила по ним бесцельно. Надолго зависла в книжно-музыкальном салоне, знакомясь с последними новинками. Наконец, зашла в одну из булочных, поддавшись на умопомрачительный запах сдобы. Не знаю вкуса приорца, поэтому взяла наугад четыре вида пирожков с начинкой и фирменный напиток. Леор отзвонился через пятьдесят минсин, назвав место стоянки. Спустя четыре минсины я подошла к черному солокрузу, своими резкими чертами напоминавшего хозяина. Дверь отъехала, гостеприимно приглашая внутрь. Я села на переднее сиденье. Приорец оторвался от мирона и развернулся ко мне. Он внимательно посмотрел на меня и произнес, вложив в интонацию и радость встречи и какое-то одному ему ведомое ехидство:
