— Ты один?
— Я всего лишь один из. Никто не ставит на одну лошадку, Агния!
— Как тебе это? — ужаснулась я.
— Так же, как тебе твоя жизнь. У каждого свои условия жизни, — пожал плечами Леор. Я молча разглядывала пары. Очевидно, что несмотря на пестроту нарядов, прослеживалась некая иерархия и закономерность в общении и передвижении. В конце концов я же ученая. Почему бы наблюдателю не побывать в среде наблюдаемых? Каждые несколько минсин объявляли новые имена и к трону подходили пары и целые семейства. Далее они уходили к своим столикам. А потом свет стал менее ярким и раздался звон. Я ожидала кого угодно, но только не малышей, вышедших в центр зала в одинаковых зеленых костюмчиках. Зазвучала музыка, и дети начали танцевать и петь о планете, о своем роде, о служении, о победах. Это было неимоверно трогательно и мило. После них выступали девочки постарше, которые летали по залу. К ним присоединились юноши. Это было прекрасно.
— Нравится? — спросил Леор.
— Очень. И ты тоже…
— И я был таким же.
— Это неожиданное представление для такого приема. Для чего это?
— Каждая традиция имеет несколько причин. Например, никто не будет устраивать серьезные разборки в замке, где есть и твой ребенок. Безопасность прежде всего.
— Они так синхронно двигаются! — отметила я.
— А значит?
— Обычно это помогает сплочению. Но это не ваш случай.
— Зато мы говорим на одном языке. И прекрасно чувствуем и понимаем друг друга, — кивнул он. — К тому же, с малолетства ты выходишь в свет, и чем старше — тем больше начинаешь понимать, кто в опале, а кто на вершине.
— Нельзя же делить всех подряд на сильных и слабых. — не выдержала я.
— Ты права, это слишком примитивно. Я просчитываю около семидесяти факторов. Чем выше иерархия, тем больше факторов они учитывают, и тем сложнее их модели восприятия.
— Ты меня сейчас отвлекаешь, да? — догадалась я.
— Ты становишься спокойнее. Рациональность притупляет эмоции. На приеме любые препараты запрещены, иначе бы ты уже давно съела волшебную конфету с успокоительным.
— А как они узнают?
— У каждого рода свои секреты. Но узнали бы, поверь мне. — улыбнулся Леор. А я принялась строить математические модели — как можно отследить состояние тех, кто присутствует на приеме. Как определить применение препаратов и измененное состояние сознания? Дыхание, зрачки, амплитуда движений… Я так задумалась, что не заметила, как раздался звон, и место детей заняла одинокая женская фигура в пышном синем платье. Прозвучали первые ноты, и я осознала, что передо мной одна из самых известных певиц моего времени Мирайя Эсми. Глубокий чарующий голос погрузил в океан собственных эмоций, заставив плыть вместе с ними. Перед глазами пронеслись картины последнего квадра. Я словно пережила все заново и приняла свою жизнь, как она есть. Приняла себя. И только теперь я поняла старую поговорку: «Песня истины способна разбудить душу». Прозвучала завершающая третья песня, но никто не смел первым нарушить тишину. Она требовалась каждому из нас, чтобы собрать себя по кусочкам заново и вернуться в этот мир. Мирайя поклонилась и величественно покинула зал. Еще минсина — и постепенно нарастающая мелодия начала захватывать пространство.
Леор встал, чтобы подойти ко мне и склониться в приглашающем жесте. Надеюсь, у них стандартные танцы. Я не очень любила приемы своего рода. Радовали меня только танцы и подпитка силой рода. А вот в словесных пируэтах я не была сильна. Со временем поняла, что лучше молчать. Похоже, что эта стратегия сработает и здесь.
Танец отличался не сильно от классических танцев нашей планеты, что меня очень порадовало. И я позволила Леору закружить меня. Я просто наслаждалась слаженностью наших движений и молчанием все четыре танца.
— Позволь. — прозвучало рядом с нами, и Леор с сожалением передал меня своему отцу. Понятно, что он не мог отказать ему.
— Агния, я вновь Вас вижу, — приятные интонации и противоположный смысл. Как и Леор, его отец был выше меня. Так, мне надо быть паинькой.
— Да, это наша очередная встреча, лэр Горассен. — подтвердила я.
— И не последняя? — спросил он, кружа меня по залу.
— Всем управляет Великий Жрец!
— А, то есть мне обратиться к нему с вопросом? — меня явно провоцировали, но только на что.
Я тщательно подбирала ответ. Все, что приходило мне в голову, звучало как вызов или оскорбление. И я просто широко и искренне улыбнулась и промолчала.
— Зря ты недооцениваешь себя, девочка. Ты увеличиваешь число вероятностей развития событий на порядок, и это усложняет работу моего отдела.
— Ну они же ученые. Им должно быть интересно! — неприятно было слышать, что ты оказалась не по ту сторону микроскопа. Но чем непредсказуемее эксперимент, тем интереснее. По крайней мере, у меня так.
— Ну я ведь не ребенок, чтобы делить мир на то, что интересно или нет, — а от этой фразы уже повеяло угрозой.
— Я просто помогу вашему сыну и исчезну из его жизни, — пообещала я убраться пока не убрали меня.
— Я подумаю, — и сказано это было таким тоном, словно всю ситуацию от и до контролировал именно этот мужчина. К счастью, мелодия подошла к концу и меня повели возвращать спутнику. Леор стоял рядом с невероятно красивой дамой в зеленом платье. Похоже, серьезный разговор сейчас был не только у меня.
— Дорогая, как твои успехи по воспитанию сына? — бархатные интонации с тоннами обвинений заставили женщину обернуться. Лэтимора одарили сладкой улыбкой и сузившимися глазами, что смотрелось угрожающе.
— Дорогой, с тех пор, как ему исполнилось три, это целиком твоя ответственность. — напомнила дама.
— Вот именно, а ты все время мешаешь.
— Ты хотел сказать — спасаю. И может, наконец, нас представят?
— Я ждал окончания вашего разговора. Мама, это моя девушка Агния. — представил меня Леор.
— Добро пожаловать, Агния. Ты кажешься такой милой. Давно не встречала таких искренних и настоящих, как ты, — мама Леора тепло улыбнулась мне.
— Агния, это моя мама Анриэтта Ариатэр Горассен. Она эмпат, — прозвучало как «осторожно! У нее рентген и медицинская лаборатория при себе». Я мимоходом посмотрела на родителей Леора, пытаясь представить себе супружескую жизнь компьютера и урагана. Неудивительно, что Леор все не может найти себе место в этом семействе.
— Не удивляйся, Агния! Любовь бывает той еще злой шутницей. Правда, Лэтимор сам себе до сих пор объясняет все это самым продуманным расчетом с его стороны. Но меня-то не обманешь, — и мне подмигнули.
К нам подошла еще одна пара: высокий стройный мужчина со светлыми волосами в ярко-желтой рубашке и его полная противоположность — низкая плотная леди с длинными черными волосами ниже талии в ослепительно белом платье с золотой цепочкой на поясе.
