На кухне в это время Евгений наспех зашивал вспоротые по второму разу стулья.
– Зараза, – бубнил он себе под нос, – обманула. А если бы все оказалось правдой?! – Парень почесал всклоченную голову. – Ну должен же быть где-то этот гарнитур! Нужно дочитать.
Рядом с ним на полу лежала знаменитая книга про Остапа Бендера, заложенная на последних страницах. Студент экономического вуза даже не догадывался, как печально она заканчивается! До полного разочарования Евгению оставались считаные минуты.
Звонок трезвонил чрезвычайно долго. Во всяком случае, так показалось Бенедикту Аполлинарьевичу. Он огляделся, поморщился и пошел открывать сам. Никому в этом доме не было до звонка дела! И это в момент, когда ждали рыжую миллионершу и ее скромницу-подругу. Прикидываться немощным старику надоело. Раз уж на него возложили ответственность покорить эту роковую дамочку, то он ею воспользуется. Но как! Он хитро улыбнулся. Для его бедных родственников это будет настоящий сюрприз. Жаль, но ничего не поделаешь: сами виноваты, не увидели за миллионами настоящее лицо Аделаиды. Что-то рано она приехала, ждали к шести.
Бенедикт Аполлинарьевич открыл дверь и поднял глаза на гостью. У него старческая дальнозоркость. И для того чтобы получше рассмотреть даму (что-то он не заметил пышной рыжей гривы), старик сделал несколько шагов назад.
– Наденька, – изумленно пробормотал Бенедикт Аполлинарьевич.
– Ты узнал меня спустя шестьдесят лет!
– Ты нисколько не изменилась!
– А ты всегда мне льстил.
– Я всегда тебя ждал.
– А я ждала тебя. Но время изменилось, знаешь ли, теперь дамы сами приглашают кавалеров. Приходится соответствовать.
– Соответствуй, будь добра, – восхищенно пробормотал все еще пораженный Бенедикт Аполлинарьевич.
– Юля приехала?!
В прихожую прибежал Аполлинарий с букетом белых роз.
– Спасибо, внук, ты кстати.
Бенедикт Аполлинарьевич выхватил цветы у удивленного внука и протянул букет Надежде Русановой. Аполлинарий открыл рот, чтобы возмутиться наглости деда, но что-то заставило его промолчать и ретироваться.
– Спасибо, – Надежда Вениаминовна положила цветы на тумбочку и подошла к Пародонтову.
– Ты считаешь, – радостно заметил тот, – что нам следует поцеловаться? Не насмешим ли мы внуков? У меня и правнук еще есть.
– Ты всегда играл только по правилам.
– И был полным дураком. Особенно, когда боялся подойти, а вокруг тебя крутилось столько поклонников!
– А вокруг тебя крутилась Машка Стрельцова! Мне всегда хотелось вцепиться в ее черные кудри и хорошенько оттаскать! А потом ты на ней женился.
– Ты следила за мной?
– А ты разве не подглядывал?
– Я собирал газетные вырезки про тебя, – признался Бенедикт Аполлинарьевич, нежно убирая со лба Надежды Вениаминовны седую прядку все еще роскошных, когда-то огненно-рыжих волос.
– Ну, показывай свои владения.
Она смутилась, как девочка!
– Добрый день, – вниз спустилась Клементина, – я услышала, что кто-то звонил. Папа, кто это? Это же не может быть Надежда Русанова? Папа, что ты молчишь?!
– Это моя Наденька, – торжественно представил гостью Бенедикт Аполлинарьевич.
– А мы думали, что ты бредишь, когда называешь это имя, – растерялась Клементина. – А она существовала на самом деле. Почему ты никогда нам об этом не рассказывал?! Проходите, Надежда Вениаминовна, какой приятный сюрприз!
– Мне самому казалось, что я бредил, – усмехнулся Бенедикт Аполлинарьевич, поправляя галстук, который все-таки заставила его нацепить дочь.
Он благодарно подмигнул Клементине и принялся снимать с гостьи шубу.
– Я услышал голос Адочки! О, это не она.
В прихожую высыпали все члены семьи Пародонтовых без исключения. Отодвигая любопытствующих, Бенедикт Аполлинарьевич гордо провел Надежду Русанову через строй изумленных родственников к себе в комнату.
– И попрошу нам не мешать! – приказал он.
– И что вы обо всем этом думаете? – поинтересовался Константин Бенедиктович, когда его отец с гостьей скрылись в комнате.
– Я думаю, – расплылся в улыбке Аполлинарий, – когда мы уедем после праздников, ты не останешься с дедом тут один.
– А если она заберет его к себе? – нахмурился Константин Бенедиктович. – Это же надо! Сама Надежда Русанова!
– Я Клементину тоже заберу, – жестко заявил Аркадий Аркадьевич. – У меня дома хомяк некормленый и вообще…
– Хомяк?! – изумилась Клементина.
– И вообще, я ее люблю, – насупился профессор, – и мне без нее плохо.
– Как признание в любви засчитывается, – щелкнул пальцами Евгений. – Ну и обстановочка, дочитать некогда. Кто нагрянет следующим?
– Надеюсь, Юлия, – Аполлинарий взял с тумбочки цветы, встряхнул их – и тут… в дверь позвонили.
– Значит, так, – замахал свободной от букета рукой Аполлинарий, – товарищи и господа, расходимся! Расходимся! Я хочу поговорить с любимой девушкой без свидетелей.
– Что-то мужчины семьи Пародонтовых стали такими решительными, – изумилась Клементина.
– И не только они, – подхватил ее под руку Аркадий Аркадьевич.
– Ты подумай, – бросил, уходя, Евгений, – может, все-таки Аделаида! Она хоть обманщица, но миллионерша.
– И думать не буду, – отмахнулся от него Аполлинарий и закрыл на мгновение глаза. – Значит, так, я люблю тебя, давай поженимся! – сказал он пустому коридору. – Она же ответила мне «Да»! Тогда так: давай завтра поженимся! Или просто повторить, что люблю…
– С Новым годом, Юлечка!
– С Новым годом, Аполлинарий! – В дом зашла Анжела и взяла из рук растерянного Аполлинария цветы. – Очень хорошо, что ты нам попался. – Она понюхала розы и положила их на тумбочку.
– Вообще-то я не попался, – изумленный ее напором, проговорил хозяин, – я вам открыл.
– С Рождеством, Ленечка! – следом за подругой впорхнула радостная Юля.
Она чмокнула Аполлинария в щеку, и тот повеселел.
– Я хочу у тебя спросить, – прищурилась Анжела, обращаясь к нему, – только ответь мне честно!
– Спрашивай, – кивнул Аполлинарий, обнимая Юлю за талию. – Я никогда не вру.
– Очень хорошо, – Анжела прошла и скинула пальто. – Скажи честно, если ты внезапно узнаешь одну очень страшную вещь, то бросишь Юльку? Нет, я неправильно выразилась. Если ты узнаешь, что Юлька связалась с фактически преступным элементом, ты ее бросишь? Отречешься от нее? Ей нужен надежный спутник в блужданиях по жизненным тупикам!
– Девчонки, – встревожился Аполлинарий, – вы что, ограбили банк?
