Я успела почистить всю клубнику от листьев, когда застрекотал домофон.
— У тебя что-то случилось? — как — то странно глядя мимо камеры, сказал Сергей.
— Нет. А почему ты спрашиваешь? — удивилась я.
— Выйди, посмотри. Может по ошибке к твоим воротам поставили.
Я чертыхнулась, и, не найдя второй шлепанец, прямо босиком отправилась к воротам. Хорошо иметь чистые каменные дорожки — могу позволить себе не искать обувь.
— Что… — начала я, открыв калитку и запнулась, увидев, что имел в виду Сергей.
Похоронный венок. Земля качнулась, я схватилась за стойку ворот.
— Саша? — Топольский сделал шаг ко мне, но я его остановила.
— Все нормально, — я старалась быть спокойной, но просевший голос выдал меня с потрохами — я разглядела надпись на ленте.
— Так, — Сергей переставил венок по другую сторону забора, — пошли.
— Я сама, — слабо сопротивлялась я.
— Ну конечно, — Сергей наклонился, подхватывая меня на руки, — ты одна?
— Одна. Отпусти меня, пожалуйста.
— Чтоб ты прямо тут упала в обморок?
Сергей опустил меня на диван в гостиной и спросил:
— Воды? Сигарету?
— Не надо ничего, — я попыталась подняться.
— Сиди, пожалуйста, — он поморщился и вышел из комнаты, и почти сразу вернулся со стаканом воды, — пей и дыши. А потом расскажешь мне, что это все значит.
Я бы поспорила о последнем, но меня трясло так, что стакан в руках ходил ходуном и стучал о зубы.
— Тише, — Сергей придержал мою руку, подождал, пока я сделаю несколько судорожных глотков и забрал стакан, поставив его на столик, — Совсем плохо?
— Страшно, — не стала я врать. Именно близость очередного подарка к дому меня пугала больше всего.
— Иди сюда, — он присел рядом, обнял меня за плечи.
Наверное, это неправильно, но я не отстранилась. Мне страшно, я ищу защиты, что в этом такого, да? Кроме того, пожалуй, что я хочу сейчас прижаться к нему еще ближе.
— Тише, моя хорошая, — Сергей погладил меня по волосам, как маленькую, — я с тобой, не бойся. Ничего не бойся. Все решаемо, Санечка.
Меня правда слегка отпустило — голос Сергея имеет на меня какое-то магическое влияние. Особенно, когда он такой тихий и спокойный.
— Легче? — спросил он, когда я отстранилась.
— Немножко. Спасибо. Просто это жутко, когда находишь такое у дома.
— Это как-то с тем букетом связано?
— Я сейчас звонок один сделаю, потом поговорим, — я поднялась — земля больше не уходила из-под ног.
Телефон так и лежал на столике в кухне. По-хорошему, мне бы выйти на улицу, чтоб Сергей не слышал, но какая уже разница?
Я набрала номер Михаила Семеновича
— Доброе утро, Саша! — он снял трубку после первого же гудка, — Опять подарки?
— Опять, — согласилась я, краем глаза замечая, как хмурится Топольский, — теперь под дверь принесли. Похоронный венок, а на ленте надпись: «Вечная память Александре».
— Занятно. Адрес продиктуйте, мы минут через тридцать будем. Венок не трогайте пока.
— Что значит «опять»? У тебя проблемы? — спросил Сергей, едва я положила трубку.
— Есть такое, — не стала я спорить, — но это мои проблемы.
— Хватит! — в голосе Сергея лязгнул металл, — Потом будешь гордой и неприступной, в чем-то более безопасном и я тебе даже подыграю. Рассказывай!
Он действительно был зол. Очень. Хотела бы я знать — почему?
— Вот орать на меня не нужно, — голос дрогнул, и интонация вышла жалобная. Не этого я хотела.
— Извини. Я просто за тебя переживаю, — виновато улыбнулся, — расскажи, вдруг я помогу?
Я вздохнула и начала с букета. Я ведь не обязана ему рассказывать все? Когда я дошла до голубя, меня передёрнуло.
— Саш, — Сергей присел перед диваном, глядя на меня снизу-вверх, — все нормально?
— Да, — я глубоко вздохнула, — просто все это на нервы действует.
— Ну для этого все это и делается. Я могу чем-то помочь?
— Дождись со мной Михаил Семеныча, — наступила я на горло собственной гордости. Мысль, что я останусь одна была невыносимо страшной.
— Ты действительно считаешь, что я могу тебя бросить тут одну на грани истерики? Кем ты меня считаешь, Санечка? — покачал он головой.
— Извини. Встань, пожалуйста, тебе же неудобно.
Сергей поднялся.
— Я сейчас гадость скажу, — достал зажигалку и похлопал себя по карманам, — но ты не допускаешь мысли, что фотографии тоже могут быть присланы тем же человеком?
— А смысл? — спросила я, пододвигая ему пепельницу и пачку сигарет. Топольскому думается что ли лучше, глядя на дым? Он же может даже забывать затягиваться, но закурить в процессе размышлений это святое.
— Напакостить? Если за твоим домом следят, то это вполне себе вариант.
— Леша считает, что это кто-то из твоих фанаток.
— Не лишено смысла.
— Были случаи?
Сергей поморщился:
— Неприятно с тобой об этом говорить. Было, но давно — я еще женат был. Правда не фотографии и цветы, а угрозы и истерики в подъезде.
— Насколько давно?
— Лет семь назад. Но у девушки, которая тогда Оксане угрожала, справка была, диагноз. Сезонное обострение и навязчивая идея, что я ее судьба. Ненормальная, одним словом.
Последнюю фразу Сергей произнес с легкой брезгливостью и пренебрежением. Меня кольнуло — я ведь тоже ненормальная, просто без навязчивых идей.
— Как ее звали? Ту девушку? Или ты не помнишь? — спросила я.
— Помню. Просто сочетание было адовое — Вирджиния Иванова. Классика просто. Но я ее с того времени не видел, так что сильно вряд ли, что это она тебя достает сейчас.
— У тебя время есть? — спросила я, смирившись с неизбежным
— Сейчас Михаил Семеныч приедет, можешь его дождаться и про эту девушку ему рассказать?
— Могу. Если что, Саш, у меня много знакомых, я тоже могу помочь.
— Не больше, чем у прокурора области, — пожала я плечами, — спасибо, но я сама разберусь.
— Зря. Я без подтекста.
— Верю. Но не нужно. Чай будешь?
Топольский удивленно поднял бровь. Я сумела его огорошить.
— Буду. Ты меня иногда в тупик ставишь своим поведением.
— Я могу, — не стала я спорить, доставая еще одну чашку.
— Саш, у тебя регистратор камер в доме? — спросил Топольский.
