— Саша…
— Я ведь даже не знаю, можно ли со мной спать, — она меня не слышит, — я ведь так и не попробовала. То есть у тебя даже трахнуть меня и бросить не получится…
Мне это надоело. Я подошел, притянул ее к себе, прижал, хотя Саша сопротивлялась, подождал, пока она обмякнет, расслабиться и сказал:
— Маленькая глупая девочка. Неужели тебя никто никогда не любил?
— Иди к черту, — она уткнулась мне в грудь, спрятав лицо — я так устала от этого всего…
— Вот и перестань меня прогонять.
— А смысл? Что я тебе дам, кроме проблем? Зачем я тебе?
— Люблю, — просто ответил я, — хочу просыпаться и знать, что у меня есть ты.
Девушка всхлипнула, задрожала и разрыдалась.
— Хорошая моя, — она рыдала не сдерживаясь, взахлеб, как плачут маленькие дети, а я гладил ее по волосам и говорил, говорил, — я все сделаю, ты только не гони меня. Невыносимо без тебя, Санечка. Как ты сказала? Живая со мной? А я счастливый с тобой. Настоящий. Да все это говорил уже… Саш, услышь меня сейчас, пожалуйста.
Я прижал ее крепче, поцеловал в макушку, а в голове только одна мысль — защитить, утешить, обожать, боготворить… И не отдавать никому.
— Хорошая моя, — девушка выплакалась и затихла, боясь пошевелиться, — что я должен сделать, чтоб ты мне поверила?
— Это очень страшно — верить, — прошептала он, поднимая глаза, — я совершенно не понимаю, что мне делать, я думала, ты узнаешь и все закончится, а ты почему-то ещё здесь.
— Ничего не кончится, если ты этого сама не захочешь. Тебе нужно время?
— Отрезветь. И тебе тоже.
— Хорошее предложение. Думаешь, получится?
— Я серьезно, — она осторожно отстранилась, вытирая потекшую туш, — Конечно прекрасно было бы если бы все сейчас красиво закончилось, и мы бы жили долго и счастливо, но не получится.
— Я понял, — отпускать я ее не собирался, поэтому снова притянул к себе, — Тебе нужен четкий план, и точно знать, чего ты хочешь.
— А еще чего хочешь ты. И чего ты ждёшь от таких странных отношений. Сереж, отпусти, я и так тебе рубашку испачкала.
— К черту рубашку. Я тебя услышал. Только четкого плана не получится, это так не работает.
— А я не знаю, как это работает, Сереж. И отношения строит я не умею совершенно, опыта нет.
— Я умею. Как-нибудь разберемся.
— Ты ужасно упрямый.
— Да, — не стал я спорить, — Санечка, меня не будет почти неделю, тебе хватит, чтоб разобраться в себе?
— Не знаю, должно, наверное.
— Тогда так — я вернусь, приглашу тебя на свидание, чтобы по всем правилам и ты мне расскажешь, что ты надумала и чего хочешь и ждешь дальше.
— Свидание обязательный пункт?
— Да. Нас уже все свели вокруг, кости моют на каждом углу, а я за тобой толком и не поухаживал.
— А до этого что было? — она улыбнулась.
— Пробная версия, — мне от этой ее улыбки стало так спокойно. Все она правильно решит и додумает, потому что не может быть иначе.
— А в полной кони в шампанском и соболя в грязь?
— Не скажу, не интересно будет.
— Сережа, — сказала она как-то тише и мягче, — я рада что ты приехал. И даже этому разговору рада.
— Легче стало?
— Да. Ненавижу неопределенность. Главное теперь не ошибиться. Я так не хочу ошибиться в тебе.
— Можно я тебя поцелую? — спросил я, невпопад.
— Раньше ты не спрашивал.
И я ее поцеловал. И это не было похоже ни на что, потому что робкая девочка в моих руках вдруг прижалась ко мне всем телом, а меня бросило в жар. Мало! Целовать ее, прижимать — мало. Мне надо ее всю. Себе. Со всеми тараканами, страхами, кошмарами, прошлым. Насовсем.
* * *
Александра.
— Я буду волноваться, — мои пальцы еще в его ладони, — дорога мокрая…
— Я постараюсь осторожнее.
— Напиши мне, — прошу я, — как доберешься.
— Хорошо, — мою руку он так и не отпустил.
Я ищу, что сказать еще, чтобы чуточку оттянуть момент его ухода. Последний час мы не разговаривали, мы сидели на ступеньках крыльца, и я пыталась ни о чем не думать, пока Сергей меня обнимает. Получилось хорошо, потому что он не только обнимал, но и целовал время от времени, а думать после поцелуев Топольского практически невозможно.
— Решай, Санечка. А я подожду. Я терпеливый.
— А оно того стоит?
— Ты — стоишь. Все, а то я не уеду, а останусь с тобой.
— А ты можешь?
— Могу. Это и страшно. Все, моя хороша, прощаться не стану, — он улыбнулся, одной из самых своих обворожительных улыбок и, быстро коснувшись губами моей щеки, пошел к машине.
Я смотрела, как закрываются ворота и думала, что все уже решила. Только теперь надо самой привыкнуть к этой мысли.
Глава десятая
Александра.
— Ну, — Андрей закинул на плечо лямку рюкзака, — не скучайте тут, вернусь поздно. Надюх, засидитесь — оставайся, мой диван — твой диван.
— Спасибо. А теперь иди и не мешай нашему девичнику!
— Квартиру не разгромите, — попросил Андрей и ушел.
— А теперь давай колись, — Надежда устроилась напротив меня, пододвинув чашку с чаем и явно настроилась на интересную беседу.
— О чем?
— О ценах на урожай, — скривилась Надежда, — про Топольского, конечно! Ходит такая загадочная и задумчивая. Предупреждаю, Сань, если ты его снова пошлешь, то я тебе что-нибудь откручу!
— О, еще один адвокат Топольского. Объединитесь с Андреем, он тоже спит и видит, как меня пристроить в надежные руки.
— Мы счастья тебе, дурынде, хотим!
— Топольский, значит, счастье?
— Да ты светишься вся, как про него говоришь! Думать она будет, ага. Скажи честно, время тянешь, над мужиком издеваешься, а сама все сразу поняла?
— Не издеваюсь я, просто привыкаю к тому, что скоро моя жизнь немножечко изменится. И не сразу. Я поэтому с Сергеем и не поехала, а в Луговом осталась, сидела на кухне, думала, взвешивала за и против, голос разума и сердца, так сказать.
— Взвесила?
— Взвесила. Надо попробовать. Даже если у нас ничего не получится… Я его люблю, кажется.
— Кажется или любишь?
— Надь, я сама не понимаю пока, но мне… Не знаю, как объяснить, но так еще не было. Даже сравнить не с чем.
— Это ты про поцелуи до рассвета сейчас? — фыркнула Надюшка.
