— Лешка, Андрей, Дашка, Надюшка. С однокурсниками у меня не слишком теплые отношения.
— А я не буду лишним?
— Нет. Надюшке ты нравишься заочно, остальные не кусаются. И потом, со мной же тебе не скучно?
— Вы, госпожа Лишина, исключение почти во всем. Не надо сравнивать.
— Лестно. Но ты придешь?
— Приду.
* * *
Александра.
У Топольского сегодня слишком хорошее настроение. Он весь вечер шутит и сыплет комплиментами. Познал дзен? Впрочем, неважно. У меня впереди нескучный вечер, однако самой скользкой темы мы еще не касались.
— У тебя обувь удобная? — спросил он, когда мы вышли на улицу.
— В смысле?
— Погода хорошая, прогуляемся?
— Почему нет? — я положила руку на его согнутый локоть. Очень хотелось, почему-то, постоянно касаться Сергея. Странное для меня желание.
— Ты про меня знаешь почти все, а я про тебя? — спросила я, когда мы вышли к набережной.
— Что тебе рассказать? Как в школе окна бил или как диплом защищал?
— А ты бил стекла? Ты ведь положительный?
— Это я сейчас положительный, перебесился вовремя. Соскучишься ещё со мной.
— С чего ты взял? Может я как раз хочу спокойствия и размерности?
— Спокойствия и размерности с музыкантом? — он улыбнулся.
— Ты ведь перебесился? — поддела я.
— Туше́
[7]. Но концерты и туры никуда не делись. А ещё я работаю запоями. Но это такая рутина, что ты рискуешь заскучать.
— Да, я помню, что ты трудоголик. Только пока этого не увидела.
— Я запойный трудоголик — если чем-то загорается, то жить буду на студии. Раньше не умел отдыхать вообще, только в последние несколько лет научился паузы брать.
— Можно вопрос?
— Конечно.
— Я тоже "загорелась"?
Топольский улыбнулся.
— А с тобой опасно беседовать. Да, в каком-то смысле. Но паузы брать не получается, слишком они болезненные. Впрочем, я об этом уже говорил, повторяться не будем.
— Я бы очень хотела верить, что все так.
— С этим проблема? Я все ещё абсолютно ненадежен в твоих глазах?
— Не совсем. Безоговорочно я тебе пока не верю, прости, но ты уже не чужой, — честно ответила я.
— И это уже хорошо. Что от меня нужно, чтоб ты стала верить безоговорочно?
— Время и терпение.
— Второго у меня в достатке. А время… надолго не затягивай, а то я совсем состарюсь — ты что-то решишь, а мне уже не надо, я ищу свою вставную челюсть.
Тут я наконец поняла. Ему хорошо, он перестал ждать от меня подвоха, расслабился. И сразу стал значительно ближе.
— Не хочу, чтоб вечер кончался, — вдруг сказал Сергей, — и отпускать тебя не хочу.
Я тоже не хочу. И даже если ничего не случится дальше сегодня…
— Может, пригласить тебя на чашку чая? — я склонила голову, стараясь не показать, как напряженно я слежу за его реакцией.
— У меня очень сложные отношения с чаем в твоем доме. Думаешь, в этот раз будет иначе?
— Ты же не ищешь легких путей.
— Тогда нужно поворачивать назад к машине.
Уже на полпути к Луговому я вдруг поняла, что главный вопрос вечера так и не был задан.
— Мне вот интересно, ты за весь вечер не спросил, что я решила.
— А надо было? — наигранно удивился Сергей.
— Хотя бы из вежливости? — я с трудом отвела глаза от его рук, лежащих на руле. Почему-то именно именно руки, с длинными нервными пальцами вызывали во мне смущение и завораживали плавностью движений.
— Если бы ты решила, что тебе ничего не нужно, то вряд ли бы согласилась на свидание. Однако, я везу тебя домой. На чай, — на последнем слове он улыбнулся.
— Я настолько предсказуема?
— Нет, скорее, бесхитростная. Это подкупает.
— Я боялась, что ты остынешь за неделю, — призналась я.
Свет фар выхватил указатель на повороте в Луговое и у меня в груди проснулся неприятный холодок. Хочется и колется это называется.
— Всё-таки плохого вы обо мне мнения, госпожа Лишина. Так, а почему ваша охрана меня не тормозит больше? — удивился Сергей.
— Я попросила твою машину внести в список тех, кого пропускают.
— Я польщён. Нет, правда. Я понимаю, что для тебя каждый шаг немножко сложнее, чем для других. Я прав?
— Прав. А ещё я застряла на уровне подростковых отношений. Делай на это скидку, пожалуйста?
— Ты слишком к себе строга, — он подал мне руку, помогая выйти из машины.
— Я пытаюсь трезво оценивать ситуацию, — не об этом я хочу разговаривать стоя к нему так близко.
— Ты хочешь заниматься самокритикой и терзаться, а не оценивать ситуацию, — отступать Топольский не торопится.
Темно, тихо, одуряюще пахнут цветы на клумбах вдоль дорожки, на которой мы стоим. Светильник у гаража, срабатывающий на движения, потух и… идеальный момент, которым я не знаю, как воспользоваться. В моей голове все выглядело так гладко!
В кармане Топольского пропищал телефон.
— Ай, черт… — он посмотрел на экран и нахмурился, — Саша, я понимаю, что все не вовремя, но можно твоим компьютером воспользоваться? Десять минут, буквально.
— Да, конечно, — я мысленно выдохнула — слишком сейчас между нами искрило, с непривычки это почти страшно.
Поднимаясь на второй этаж, я пыталась унять волнение. Ничего сверхъестественного не произошло. Пока, не произошло.
Но, едва Сергей сел за компьютер, я малодушно попробовала сбежать:
— Пойду чайник поставлю, не буду тебе мешать, — я сделала шаг к двери.
— Не уходи, — остановил он меня, — это не долго. Действительно пять минут.
Я прислонилась к подоконнику. Верхнего света у меня в спальне нет, он никогда не был нужен. Нескольких настенных светильников вполне хватало, чтоб чувствовать себя комфортно. Только сейчас этот мягкий жёлтый свет добавляет какого-то… уюта, что ли.
А ведь если у нас что-то получится… Как это — жить с Топольским, интересно? Просыпаться с ним?
— Все, теперь я весь твой, — Сергей отодвинул кресло и подошел ко мне.
— Весь? — я завороженно смотрела на его движения.
Он оперся руками на подоконник, с двух сторон от меня, так, что лицо вровень с моим. В полумраке комнаты глаза у него почти черные.
