— Через три-четыре дня продолжим, но, в принципе, перевезти Андрея можно. Пойдем на улицу, пожалуйста, мне в этих коридорах дышать трудно.
— Пошли, за кустами лавочка есть, во дворе — посидишь, успокоишься.
— Так заметно, что нужно успокоится? — нервно улыбнулась она.
— Пошли, — я приобнял ее за плечи.
— Не бойся, плакать не буду, — она натянуто улыбнулась.
— Плачь. Ты со вчера как замерзла — так нельзя, Саш.
— Можно. Я всю жизнь такая.
— Если долго сдерживаться, потом прорвет в самый неподходящий момент.
— Да понимаешь… Он меня спасал, а я не успела. Десять минут, Сереж, и Андрей бы не сидел в этом дворе.
Можно было вообще не ходить в кино вчера, в конце концов. Если с Лешкой я ничего не могла сделать, то Андрей…
— Ты думаешь, эти десять минут бы решили что-то? Давай логически, Саш — если Клоп этот, все же жив и начал охоту на твоих друзей, то просто выбрал бы другое место и время. Андрей для тебя близкий друг и сильная опора, его нельзя оставлять, если нужно тебе почву из-под ног выбить.
— Но в другой раз могло тоже не получится!
— Если бы у бабушки… Прости. Саш, это уже случилось, уже ничего не сделаешь, только разбираться с последствиями. Ты ведь сама это все понимаешь.
— Понимаю. Просто я устала бояться и… Да, Андрей правда для меня поддержка и близкий друг.
— Саш, а как вы с ним познакомились? — задал я вопрос, который, как казалось, должен ее отвлечь, — Двенадцать и пятнадцать — это же пропасть.
Девушка едва заметно улыбнулась:
— Андрей любил читать, а у меня была большая библиотека и схожие вкусы. Сначала просто книжки брал, потом мы стали их обсуждать, а дальше он как-то втянулся в наш дурдом, какие-то пацанячьи движухи с Лёшкой начались — у них-то разница уже не три, а два года. Знаю, что ты скажешь, нет. Мы очень быстро сдружились, без кокетства заигрываний — он друг и все. Мама меня подкалывала, что жених, а я не понимала, как нас вообще можно сводить, мы же почти родственники? Он мне сопли вытирал, когда моя большая любовь кончилась. Ну знаешь, та самая, которая у всех лет в пятнадцать бывает? На выпускном у меня был — одноклассницы завидовали, а он ржал весь вечер и какую-то дичь мне на ухо рассказывал. А дальше папа умер, Андрей рядом был — он тогда у меня личным водителем стал и психологом. Я не просила, он сам, говорил, что зачем друзья, если их нет, когда плохо? Потом его родители… Да ты знаешь. А еще Андрей меня водить учил — папа умер уже, Лешка орал, как потерпевший, когда лбом в смотровое прилетал, а у Андрея терпения хватало. Ну, еще он пристегивался.
— И никогда и ничего?
— Царапает еще, что ли? Не ревнуй. В Андрея Надюшка была влюблена, всерьез, но он… сначала не замечал, а потом вовсе не до того стало, Надя тоже перегорела, безответные страдания это не ее. Да и разные они, хотя я бы искренне порадовалась, если бы сложилось.
— Зато у Андрея есть «коза», — улыбнулся я.
— Сережа! — Саша укоризненно уставилась на меня, — Ладно Дашка, но ты-то куда?
— Давай кофе где-нибудь попьем? — предложил я, радуясь, что у Саши появились какие-то эмоции, кроме безысходного отчаяния и чувства вины.
— Это с чего такие предложения?
— Тебе успокоиться и отвлечься надо, иначе ты себя сейчас с потрохами съешь.
— Уже. Отвлекаешь меня, да?
— Не без этого. Но успокоиться тебе правда надо. Дома Дашка, ей завтра уезжать, не будем пугать ребенка.
— Не будем. Сереж, за что ты мне? Что я такого хорошего сделала?
— Я тоже не подарок, просто мы с тобой удачно сложились — как пазл.
— Я очень тебя люблю, — она прижалась ко мне поближе, взяла за руку, переплетая пальцы, — надо чаще это говорить, да?
— И я тебя. Домой или кофе пить?
— Домой. Просили же нас не подставляться.
* * *
Александра.
Я рано обрадовалась, что все как-то устаканилось — Дашка решила покачать права. В целом, я ее понимала — единственный любимый брат в больнице, а она поедет развлекаться. Конечно, с ее точки зрения, это нечестно. Понимать-то понимала, но моего хладнокровия на всех уже не хватает. Тем более что на все мои аргументы у Дашки был один — упрямство.
— Даш, — я вздохнула, понимая, что сейчас будет новый виток спора, а у меня почти нет на это сил — еще немного и я сорвусь.
Спас меня Топольский.
Наверняка мы спорили достаточно громко, чтоб он слышал все, при закрытой двери.
— Саша, — Сергей стоял на пороге, — выйди, пожалуйста.
Я на минуту задумалась, а потом решила, что это не такая и плохая идея — Топольский умеет убеждать, Дашка при нем постесняется истерить, а я устала. Даже не спала нормально — полночи просыпалась от того, что снилась какая-то муть.
Поэтому я, под озадаченным Дашкиным взглядом, встала и молча вышла. Я всех пойму и снова начну подбирать слова и искать компромиссы, когда все закончится. Когда я перестану за всех бояться.
Не включая свет, я села, легла на край кровати. Окно закрыто, стеклопакет сдерживает шум проспекта, куда выходят окна спальни, и все, что я слышу, это тиканье часов на полке с фанатскими подарками. Когда первый раз увидала эту полку со всякими фигурками, игрушками, значками и сувенирами, искренне удивилась — не думала, что Сергей так трепетно к этому относится. Кстати, да — тихо. Дашка действительно стесняется истерить или Топольский нашел к ней подход?
Я не заметила, как задремала. Просто провалилась в темноту, где ничего не снится. Но, провалилась неглубоко, потому что разбудил меня звук открывшейся двери.
— Поговорили? — спросила я у севшего у меня в ногах, Сергея.
— Объяснил, что в городе опасно, двоих охранять сложно, даже троих, потому что есть ещё Надя, и, если она поедет, будет гораздо проще. Обещал завтра ей свидание с братом. Все.
— У тебя талант общаться с детьми, — подниматься не хотелось, но я все-таки села.
— Да не ребенок она уже,
— усмехнулся Сергей, — взрослая барышня. На редкость здравомыслящая, полагаю, без тебя тут не обошлось.
— Это у них семейное, я так, мимо пробегала, — я поморщилась — голова по-прежнему раскалывалась, и тяжелый узел волос на затылке нещадно тянул. Шпилька, которую я потянулась достать, как назло запуталась.
— Можно? — спросил Сергей.
Я не сразу поняла, о чем он, но отпустила злосчастную шпильку.
— А ты умеешь?
— Санечка, я старший брат — я и косы плести умею и банты завязывать.
Прядь за прядью, осторожно и бережно, Сергей разбирал мою прическу. Если бы я знала раньше, что это так приятно, даже усталость и головная боль куда-то делись.
