— Нет, всё хорошо. Переживаю за тебя немножко.
— Все нормально, моя хорошая. Постараюсь не долго. До вечера.
Звонок оборвался, и я снова осталась одна, беспомощная, с бьющемся в горле сердцем и липким страхом.
Мобильный снова завибрировал, я смахнула зеленый кружок наверх.
— Позвонила, — он не спрашивал, он знал.
— Что ты хочешь?
— Приедешь, куда я скажу. Одна. Хоть кому-то вякнешь, куда собралась — со своим музыкантом попрощаешься, поверь, никакая охрана не поможет. Пока в ТЦ на Ленина, дальше позвоню. Давай, двадцать минут у тебя.
Что я сделала? Правильно, поступила как настоящая идиотка — взяла ключи и вышла из квартиры.
* * *
Сергей.
“Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети”, - в который раз сообщил мне бездушный голос.
— Случилось что? — спросил Олег.
— Саша трубку не берет.
— Домой позвони.
— Она и к домашнему не подходит. Давай сворачиваться, а то мне неспокойно.
Штрафов я собрал почти наверняка, потому что гадкое чувство тревоги заставляло выжимать газ. Уговоры, что Саша просто не слышит телефон, что она в ванной или спит не работали.
Я открыл дверь квартиры и сразу понял, что в ней никого. Так бывает — с порога чувствуешь эту звонкую пустоту и будто внутри на пару градусов ниже, чем в подъезде.
— Саша!
Тихо.
Я зачем-то прошелся по комнатам, наверное, пытался унять нарастающую тревогу.
Телефон старшего Ольшанского найти было несложно — четвертый в списке недавних вызовов. Он выслушал, задал несколько коротких вопрос, выругался и пообещал перезвонить.
А я остался. С осознанием того, что если бы не уехал и не оставил ее, то ничего бы не произошло. Чтобы забить эту навязчивую мысль стал терзать телефон — я не знаю, чего я хотел добиться этими звонками, с самого начала было ясно, что помощи можно ждать только от старшего Ольшанского.
У меня действительно много знакомых, но, как когда-то сказала Саша, круче прокурора области нет, так что мои трепыхания были, скорее, попыткой не сидеть сложа руки, чем приносили реальный результат. Но номера, по которым стоило звонить, в мобильном кончились, и я снова остался наедине с собственной беспомощностью. Беспомощностью и страхом.
Курил, мерил шагами кухню, снова курил, проверял телефон и снова ходил из угла в угол.
И постоянно, как заклинание, повторял "Пожалуйста, пусть найдется живая!".
Игорь перезвонил, когда уже стемнело.
— Приедешь или мне к тебе?
— Приеду. Новости есть?
— Да. Приезжай, адрес напишу. Дежурному внизу скажешь, он проводит.
Лифт я ждать не стал — слишком медленно он ползет на седьмой и ещё медленнее вниз.
Здание районного РОВД, адрес которого назвал мне Игорь, было серым, обшарпанным и наводило тоску.
Молоденький сержант проводил меня на второй этаж и показал на старую деревянную дверь с разболтанной ручкой.
— Садись, — Игорь кивнул на свободный стул, — у нас тут самое интересное началось. Не лезь только.
Кабинет маленький, неудобный — в нем и втроем уже было тесно, а со мной вообще не развернуться, но я втиснулся. Садиться, почему-то, не стал, так и остался стоять рядом с Алексеем, опирающимся на костыль.
— Ты понимаешь, что он ее убьет? — спросил Игорь, у сидящей перед ним Нади.
— Не убьет, он обещал… — девчонка шмыгнула носом.
Младший Ольшанский стоял к ней достаточно близко, чтоб ударить. Пощечина получилась звонкая и злая.
— Охренел?! — я сгреб его за шиворот и встряхнул, как щенка.
— Охренела здесь только она, — процедил Леша, сверля Надю глазами, — всегда Шурке завидовала, всю жизнь! Чего тебе не хватало, а? Она для тебя мало делала? Не предлагала твои проблемы решить?!
— А мне подачки вашей Сашеньки не нужны! — истерически выкрикнула Надя, — Это вы — два павлина, вокруг нее вьется, все надеетесь, что перепадет, а она вами крутит, как удобно! Хитрая, подлая дрянь!
— Завались!
— Тихо оба! — ударил по столу Игорь, — в обезьянке закрою!
— Зачем? — спросил я, глядя на Надю в упор.
— Я скажу, зачем, — младший Ольшанский не дал Надежде ничего сказать, — Шурка добрая и наивная, она этой, — он с отвращением кивнул на девушку, — помогала, хоть она отказывалась. Шурка же не может, когда кому-то плохо, вот чуть не насильно деньги переводила — то на сиделку, то на лекарство дяде Грише. А Димон обещал рассказать Шуре, что Надюха с ним спала. Прикиньте, какая у Шуры реакция была бы? А Надька кормушку терять не хотела, вот и согласилась жертвой прикинуться, Шурку выманить и прямо этому тупорезу в руки отдать.
— А смысл в, как ты говоришь, кормушке, если этот Клоп может что угодно вытворить?
— Так он же обещал Надюше Шурку не убивать и, если Надька поможет, ее не сдать. Удобно ведь потом сидеть, держать Шурку за руку, сочувствовать. Да, убогая?
— Пошел ты!
— Шипи-шипи, подельницей пойдешь. Да, бать? — злорадствовал Леша, неловко устраиваясь на стуле.
— За содействие привлеку, не переживай.
— Давайте! — Надя с вызовом посмотрела на Игоря, — Давай, сажайте! Папу моего сами хоронить будете, он без меня долго не проживет! И матери с переездом помогите, когда она квартиру своей секте отпишет! Ничего Дима вашей Сашеньке не сделает, он мне обещал!
— На жалость мне не дави — тут каждый второй безвинно осужденный и родня без него по миру пойдет. Раньше головой думать надо было, девочка, — Игорь нажал кнопку селектора, — уведите.
— А ты чего ждешь? — посмотрел он на сына, когда Надю увели.
— Я не уйду, — Леша набычился, — в обезьянке закроешь?
— Сиди, — вздохнул Игорь, — баран упертый.
— В тебя.
— Цыц, — устало отмахнулся Игорь.
— С Сашей что? — прервал я их перепалку.
— Ищем. Телефон нашли, в урне тц, машина двумя кварталами дальше, на стоянке. Окраина города, камер почти нет.
— Будем просто сидеть?
— Если все так, как эта овца сказала, — встрял младший Ольшанский, — то Димон вот-вот появится. Ему деньги нужны, а не Шурка.
— Месть ему нужна, — покачал головой Игорь, — помимо денег, иначе этого цирка в начале бы не было.
— Он чмо нищебродское, бать, деньги больше нужны.
— Хорошо, если так, — я достал сигареты и, спохватившись, посмотрел на Игоря.
— Кури, — кивнул тот, — Да, хорошо если Леха прав, а еще лучше, если мы Сашку найдем раньше.
