— Спасибо вам.
Я вышла из подъезда и медленно выдохнула. Впервые за месяц я услышала что-то кроме совета подождать.
Морось понемногу превратилась в жесткие мелкие крупинки снега. Черт, вот как назло, когда у меня шины лысые… ладно, до дома постараюсь добраться максимально аккуратно, в конце концов, у Андрея есть ключи и если они с Лизой приедут раньше меня, то под дверью сидеть не будут.
Когда я почти доползла до Лугового, дорога обледенела совсем. На повороте я не вписалась — отвлеклась на фары едущего по встречке Камаза и потеряла управление.
Меня несло по обледенелой дороге прямо на бампер грузовика. Лысые шины и непривычные габариты сыграли со мной злую шутку, я потерялась и упустила момент, когда могла как-то вывернуть. Скорость у меня была приличная и когда водительскую сторону впечатает в махину грузовика, от меня мало что останется.
Как глупо умереть сейчас, когда появилась надежда…
Тут я увидела то, чего не было еще минуту назад — человека на дороге, между мной и истерично гудящим грузовиком. Увидела и будто очнулась — каким-то чудом вывернула руль и съехала на обочину. Руки дрожали, а сердце колотилось так, будто сейчас выпрыгнет.
А откуда там взялся человек и куда он делся? На подгибающихся ногах я выбралась из машины и дошла до другой стороны дороги. На свежем снегу не было ни следа. Ну конечно….
В кармане завибрировал телефон, заставив меня вздрогнуть.
— Сашка, ты где? — спросил Андрей, — А то мы приехали, тебя нет.
— Я на дороге. Только что чуть не впечаталась в Камаз, — голос был чужой.
— Ты целая?
— Да, руль вывернула, успела. Но домой не доеду.
— Километр какой? Я приеду сейчас.
— Семнадцатый, тут у указателя — знаешь, где грунтовка от шоссе идет?
— Понял. Жди.
Я вернулась к машине, но садиться в нее не стала, достала из сумки сигареты и закурила, глубоко вдыхая дым вперемешку с холодным воздухом. Интересно, но больше меня волновало не то, что я только что чуть не погибла, а откуда все-таки взялся человек? Я точно знаю, что мне не почудилось. Очередная чертовщина? Почему ее так много, последнее время?
Я скурила вторую сигарету до половины, когда рядом затормозила старенькая девятка из которой выбрался Андрей.
— Попутку поймал, — объяснил он мне, — Лизка же не водит, куда мою потом. Ты как?
— Осознаю.
— Сильно испугалась?
— Сам как думаешь? Не понимаю, как я успела увернуться.
— Водишь хорошо, я всегда говорил. Где твоя?
— Дома. Не завелась утром. Поехали, там Лиза одна. Дашка не с вами?
— Дашка у Маринки ночует. Саш, ты правда нормально?
— Да. Андрюш, — спросила я, уже сев в машину, — ты в мистику веришь?
— Нет, я реалист. А что?
— Ерунда твориться какая-то, то взгляд чужой, то подсказки какие-то, сны Сережины сбываются. Теперь вот человек…
— Какой человек?
— Между мной и грузовиком был человек. Я точно знаю, что его там не было, но я его видела.
— Саш, ты давно выспалась?
— Не веришь? Ладно, я бы тоже не верила. Только мне не показалось.
Андрей вздохнул, сделал вид, что сосредоточен на том, что сбавляет скорость перед поворотом.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Не съехала у меня крыша.
— Да я не о том — ты устаешь, не спишь, на кладбище это ездила, конечно что угодно могло почудится.
— Тебе после смерти родителей разве не казалось, что они рядом? — я никогда раньше его об этом не спрашивала.
— Нет. Я сразу понял, что теперь один. Дашка разговаривала с фотками, но она маленькая была. Я понимаю, что тебе это тяжело принять, Саш, вот ты и ищешь знаки какие-то.
Я отвернулась к окну. Ну да, тяжело принять, ищешь знаки… Нормальное логичное объяснение обычного человека.
— Не обижайся, пожалуйста. Просто так действительно крыша поедет, Саш.
Обижаться я не стала, хотя царапнуло — раньше Андрей всегда меня понимал, но тут, наверное, своя больная тема. Я хорошо помню, как мы сидели на его кухне, а в комнате спала мелкая Дашка, которая ещё не знала, что сирота. Первый и последний раз я тогда видела, как Андрюшка плачет.
У всех больная тема, у всех свои способы защиты, а как мне быть?
Нет, мы хорошо посидели, я действительно была рада видеть и Лизу и Андрюшку, отвлечься немножко.
Засиделись мы далеко за полночь, поэтому ребят я уломала остаться на ночь.
Только вот мне не спалось. Одевшись, я прихватила старую куртку и вышла на крыльцо.
Тишина, холодный влажный воздух. Посижу, проветрюсь, может быть, наконец засну.
Зета подошла к крыльцу и ткнулась носом мне в ладонь.
— Чего тебе, собака?
Сигаретный дым в свете фонаря был почти белым и я, почему-то, никак не могла отвести от него взгляд. Очнулась, только когда входная дверь открылась.
— Саш? — это тихонько вышла Лиза, — Хорошо все?
— Да, нормально.
— И поэтому ты ночью на улице с собакой разговариваешь?
— Лиз, иди в дом, я приду сейчас.
Девушка подошла ближе и села рядом на ступеньки.
— Плохо, да?
— Да нет, просто не спится что-то.
— Новости какие-то есть?
— Да, я сегодня с врачом общалась, он мне дал контакты, завтра буду звонить. Послушаю, что он скажет. Надеюсь, что-то больше, чем посоветует ждать. Мне это «ждать» уже поперек горла. А сколько я жду уже? И ничего не меняется.
Лиза помолчала, почесал Зету за ухом и сказала:
— Я в реанимацию попала сразу после училища, сама посчитай, сколько лет уже работаю. Я не врач, конечно, не академик, но поняла самое главное — ждать надо всегда. Те, кого действительно ждут, выбираются, иногда даже без последствий.
— В смысле — действительно?
— По-настоящему. Как ты. Бывают такие, кто просто устает ждать и сдается, бывает, кто ждёт из чувства долга или жалости, а бывает вот так, как у тебя, когда человек действительно нужен и нужен любой, только бы очнулся. Я всегда таким немножечко завидовала, хотя это ужасно звучит, да?
— Нет. Почему завидовала?
— Я. я, как Даша, Саш. Только у меня не было взрослого старшего брата, который бы заменил семью — когда мамы не стало, меня тетка под опеку взяла. Не из любви, просто «что люди скажут?». Не обижала, но и любви я не видела. Спасибо ей, что квартиру не продала, что в детский дом меня не дала сдать, но вот любви мне не хватило. Меня некому было всерьез ждать.
