Лавочку вкопал Сережка — ему нравилось тут сидеть вечером, а мне нравилось, как он обживается в Луговом, меняет что-то под себя, перестает считать себя в гостях. Когда мы начали собираться из Швейцарии домой, я поняла, что не хочу его отпускать, не хочу жизни на два дома. Хочу чтобы у нас был один дом. Наш. И Луговое подходило по всем параметрам — Сергею был нужен свежий воздух, а физические нагрузки в виде прогулок по ближайшему лесочку были приятным бонусом.
— Скучаешь? — Сергей присел рядом.
— Задумалась, — я положила ему голову на плечо.
— Шашлык почти готов. Пойдем?
Я легонько потянула его за ворот футболки.
— Нас хватятся, — сообщил Сергей, чуть отстранившись и переводя дыхание — поцелуй очень быстро перестал быть невинным.
— Вряд ли. У них там тазик мяса и компания нескучная.
— Особенно Дашка, — усмехнулся Сергей.
— Тс-с, — я приложила палец к губам, услышав шаги на дорожке, идущей к дому.
— Ну и где эта сладкая парочка? — спросил Лешка.
— По кустам поди целуются, — хихикнула Дарья.
Сергей тихо фыркнул, стараясь не рассмеяться. Я легонько ущипнула его за бок, правда серьёзнее он от этого не стал.
— Пошли, мясо стынет, нам больше достанется, — Дашка с Лёшкой развернулись и ушли обратно к мангалу.
* * *
Сергей
Кольцо я носить пока не привык — постоянно задерживаю на нем взгляд и трогаю, чтобы убедится, что все взаправду, а не обман моего воображения, пока я продолжаю лежать в коме. Поначалу меня такие опасения даже беспокоили, но Степан Фёдорович, дай бог ему всего, уверил, что это абсолютно нормально.
Я не знаю кого благодарить за то, что у меня сейчас есть. Говорят, после комы люди начинают верить во что-то, в религию ударяются, а я… Я почти не помню, только какие-то обрывки, куски серого мира без цветов, старая квартира родителей, ещё что-то невнятное. И Сашка. Всегда. Я уверен, что почти с того света меня вытащила именно она. Не знаю как.
Когда мы только вернулись из Швейцарии, я очень плохо спал — никак не мог перестроиться под часовой пояс. И каждый раз, когда Сашка вдруг просыпалась ночью, находила мою руку, чтоб точно так же как я с этим кольцом, убедится, что все реально, что я рядом, и ей это не приснилось, у меня сжималось сердце.
Предложением, кстати, я ей сделал, совершенно по-дурацки.
Сначала я решил, что нужно новое кольцо, потому что с тем слишком много плохого связано. Маялся, выбирал, а потом меня осенило — Настя когда-то подарила мне зажигалку с тополиными листочками. Топольский — тополь. Ювелира найти оказалось несложно, как и объяснить, что я от него хочу. А вот дальше…
Таскался я с этим кольцом три дня, как дурак с писаной торбой, все искал момент, чтоб было "красиво".
Начало мая, засидевшаяся в четырех стенах и больницах Сашка, завела традицию пить чай на веранде.
И вот, однажды, стоя у перил в мягком смешном пледе на плечах, эта несносная женщина вдруг сказала:
— Я хочу, чтоб ты переехал в Луговое.
— Я уже.
— Нет, — покачала она головой, — пока это все — свежий воздух, полезно. А я хочу насовсем. Чтобы это был твой дом тоже, понимаешь? Наш дом.
Вот тебе и момент, Сергей Георгиевич.
— Знаешь, — я постарался сделать максимально серьезное лицо, я так не могу.
— Почему?
— Это неправильно. Что люди скажут, Саш? — пока она соображала, я поднялся, подошел, открыл коробочку, которую все это время таскал в кармане куртки, — Замуж за меня пойдете, госпожа Лишина?
— Я уже согласилась, нет? — она подняла на меня глаза.
Как объяснить? То кольцо неправильное, не настоящее, я его не надевал, не видел ее в тот момент, не ждал ответа с замиранием сердца.
— Саш…
Она сняла свое кольцо, протянула мне руку:
— То я надевала сама. Мне кажется, что это как-то не по правилам.
— Да?
— Да.
Поженились мы тихо, без размаха. Это было Сашино желание — никаких чужих, только самые близкие.
Тогда-то и случилось самое, наверное, странное.
Я вышел покурить из ресторана и почти следом вышел папа.
— Все еще не одобряешь? — про их непростые отношения я был наслышан.
— Твоя жизнь, тебе решать.
— Моя. И в этот раз я не ошибся.
— Не ошибся, — кивнул папа и так же молча вернулся обратно в ресторан.
Однако… я тогда еще постоял, осознавая, что последний кусочек пазла моей такой замечательной и такой нереальной жизни только что встал на свое место.
Наверное, правильно сказать даже новой жизни.
Я действительно счастлив. Бесконечно счастлив и благодарен что тогда затеял эти съемки. Несмотря на кому, сложную реабилитацию, я все равно рад, что все сложилось так, как сложилось. Что теперь у меня есть Сашка. Даже всей этой безбашенной компании, которую слышно со двора, рад. Что-то есть в этом такое, чего у меня раньше не было, что-то очень нужное и ценное. И страшно даже подумать, что все могло сложится совсем иначе, сделай я хоть один неверный выбор.
Или не могло? Можно это и есть судьба? Кто-то там вверху решает и сколько бы не ошибались и не убегали, все равно сводит нас в одной точке, как фигурки на шахматной доске, а? Сводит, чтобы мы потом дышать не могли друг без друга, чтобы мечтали об одном, понимали друг друга, как никто. Чтобы жили по-настоящему.
Саша что-то поняла, чуть сильнее сжала мою ладонь, и я прижал ее к себе покрепче.
— Представляешь, что было бы, если бы мне тогда не захотелось поиграть в великого сценариста с этим клипом?
— Что?
— Мы бы не встретились.
— Неа. Я бы пришла на твой концерт, и мы бы все равно встретились.
— Думаешь? — я поцеловал ее в макушку.
— Да. Иначе зачем вообще все это?
Правильно, незачем. Иначе это все какой-то бессмысленный балаган. А так впереди еще очень много всего. Я уверен, что большей части хорошего, потому что лимит неприятностей мы уже исчерпали.
