– Прости. Не надо было мне подниматься.
– Кайли, – ласково отозвался он, – ты не виновата.
Не в порядке. Две смерти из-за одного письма – не нормально.
«К» снова победила. Сколько еще человек должны погибнуть, чтобы до меня наконец дошло?
Глава 8
В комнате царила тьма.
Под одеялом было жарко, и, откинув его, я обнаружила, что обнажена. Платье валялось рядом на полу. Даже не помню, как раздевалась. Не помню, как провалилась в сон.
Когда глаза немного привыкли к темноте, я осмотрелась и поняла, что это не та комната, к которой я привыкла. В ней все выдавало хозяина. Портреты на прикроватной тумбочке, куча записных книжек на письменном столе, стеллажи с книгами по криминологии. Здесь даже пахло по-особенному. Табаком – как в управлении стражи. И ванилью – от ароматических саше, которые раскладывала по дому прислуга.
Райан сидел за столом над бумагами. Одинокой свечи, освещавшей крохотный клочок стола, явно не хватало. Но, кажется, он не зажигал свет, чтобы я могла поспать.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил мужчина.
– Голова тяжелая. Как ты?
– Терпимо. Устал, но самая сложная часть позади. Тела уже забрали, им понадобится два дня на проведение экспертизы. Если все будет в порядке, то похороны пройдут сразу после того, как дело закроют. По официальной версии, Жизель, не выдержав болезни, пыталась убить себя. Отец пытался ей помешать, они боролись, и она случайно убила его. А затем истекла кровью сама. Мы с тобой спали, когда я услышал шум наверху. И нашел тела. Запомни эту историю на всякий случай. Вдруг детектив решит тебя допросить.
– Но там остались мои следы. Отпечатки.
– Кайли, – слабо улыбнулся Райан, – я отдал управлению стражи половину сознательной жизни. Я умею заметать следы. Нам не нужно, чтобы твое имя всплыло в расследовании.
– Потому что тогда все узнают, что вы держали меня в доме против воли?
– Потому что о тебе снова начнут писать гадости в газетах.
Чуть подумав, он добавил:
– Ну и да, тогда все узнают, что я тебя похитил. Сжалься, Кайли, я засадил за решетку столько плохих парней, что не проживу в тюрьме и дня. Хотя… может, это было бы справедливо.
– Ты ни в чем не виноват.
– Кроме похищения, шантажа, предательства и угроз?
– Ну… у всех свои недостатки.
Он улыбнулся, и, на удивление, у меня нашлись силы ответить на улыбку.
Райан поднялся. От движения воздуха огонек свечи задрожал, и тени в комнате стали напоминать жуткие искаженные силуэты.
– Полагаю, у меня больше нет ни права, ни причин держать тебя здесь. Поиски записей не имеют никакого смысла. Да и вряд ли вообще имели. Если хочешь уйти, я вызову для тебя экипаж до Даркфелла или Хейзенвилля. Или напишу твоему поверенному. Хотя, по правде, я надеюсь, что ты останешься до похорон. Останешься?
– Конечно, – шепнула я, не заметив, как на глазах выступили слезы. – Райан, ты справишься? Что теперь будет?
Он пожал плечами. Получилось нервно, и сердце сжалось от жалости.
– Кайли, – вдруг произнес он, – ты мне нужна.
– Иди сюда, – позвала я.
Пальцы с удовольствием погрузились в мягкие светлые волосы. Райан закрыл глаза, поддаваясь ласке. От него пахло алкоголем, но сейчас этот запах не вызывал у меня неприязни. Внутри все сжималось от огромной, непередаваемой жалости. В один день он потерял отца и сестру, остался единственным наследником рода. Практически единственным жильцом этого поместья. А из зловещего особняка оно вдруг превратилось в обычный старый дом.
– Мне так жаль, – шепнула я. – Прости меня, Райан, я не знала о Жизель и не хотела, чтобы так все вышло.
– Ты не виновата. Мне следовало тебе довериться, а не слепо подчиняться отцу. Я любил сестру. Опекал ее, когда Жизель была малышкой. Все эти годы мучился чувством вины. Где я ошибся? Почему упустил ее болезнь? Если бы заметил раньше, можно было бы хоть что-то сделать? Отец умело играл на моих чувствах. И преследовал свои цели.
Я вздохнула:
– Как и мой. Только Ким оказалась сильнее. Может, сыграл роль ее дар менталиста. Они что-то сделали, какой-то эксперимент пошел не по плану, и пострадали дети. Как она заболела? Давно?
И Райан начал рассказывать.
– Ей было тринадцать. Жизель росла обычным ребенком. Доброй, веселой, немного сумасбродной. Обожала танцы, даже говорила отцу, что будет делать карьеру танцовщицы, но он, разумеется, никогда бы не позволил. Я был занят карьерой, Вероникой и не сразу заметил, что с ней что-то не так. Это вообще моя отличительная черта: не видеть того, что творится прямо под носом. Сначала все было вполне невинно: Жизель забывала свои вещи, терялась в городе, могла по рассеянности надеть разные туфли или забыть, о чем говорила буквально несколько минут назад. Мы списывали все на усталость в школе, на особенности характера. Хотя отца это очень раздражало.
Пока он говорил, я силилась вспомнить, были ли похожие симптомы у Ким, но, к собственному стыду, не смогла. Она выглядела абсолютно нормальной, вела себя разумно, тихо, талантливо играя роль послушной девочки из хорошей семьи. Мы верили Ким. Или хотели верить и не замечали тревожных звоночков.
– Потом начались странности. Жизель приносила мертвых птиц, бродила по дому ночами, а потом перестала выходить на улицу. Однажды она поднялась на чердак и наотрез отказалась выходить оттуда. Все наши попытки вытащить ее или хотя бы оборудовать для нее комнату кончались жуткой истерикой. Никто не понимал, как всеобщая любимица превратилась в призрака. Жизель спала в одном из старых сундуков, пела и кричала ночами, не подпускала к себе никого…
Райан замялся, и я догадалась, что он скажет дальше:
– Кроме Вероники.
– Да. Она помогала Жизель и, пожалуй, действительно была к ней добра. Мыла ее, кормила, лечила. Часами с ней разговаривала. Между нами давно не осталось чувств, но ради Жизель я раз за разом спасал собственный брак. Ведь мы понятия не имели, что станем делать, если Ника исчезнет из жизни Жизель. Когда Вероника уехала, все стало совсем плохо. Отец верил, что записи Конрада Кордеро помогут. Конрад был величайшим магом-менталистом. Мне хотелось верить, что у Жизель есть шанс, но ты права, нужно было отправить ее к целителям. Отец никогда не входил на чердак. Всегда запирал ее дверь снаружи. Он объяснял это заботой о безопасности обитателей дома, но…
– Но что?
– Сегодня был единственный раз, когда Жизель повела себя агрессивно.
– Потому что Мэнфорд пришел. Он боялся ее. Но все же вошел, потому что там была я. Может, твой отец не хотел, чтобы Жизель что-то рассказала мне?
– Я не знаю, Кайли. Я много лет верил в то, что ищу способ помочь сестре, но теперь уже ни в чем не уверен. Могу я у тебя кое-что спросить? Только ответь честно, ладно? Знаю, что не заслужил твоей честности, но это для меня важно.
