Мы снова замолчали. Внизу волны бились о камни, а над головами завывал ветер. Я понятия не имела, куда пойду и что буду делать дальше. Меня ищет, наверное, вся стража Хейзенвилля. Сестры знают, что я на свободе. Вряд ли они даже теперь решатся со мной встретиться, но, наверное, это к лучшему. Возможно, у меня даже получится сбежать и спрятаться. Но не тогда, когда детектив-грубиян буравит своим профессионально пронзительным взглядом.
– Ты знаешь, кто убийца, так?
– Нет.
– Ложь. Ты лживая насквозь, Ким Кордеро. Маленькая притворщица. Ты только притворяешься сумасшедшей девочкой, жертвой жестокого отца. Ты лжешь каждую минуту своего существования. И ты знаешь, кто убийца. Твои послания для него.
– Заткнись!
Меня скрутило приступом головной боли. Перед глазами встала темная мутная пелена, она превратила мрачное помещение старого маяка в его кривое отражение, словно кто-то на секунду позволил мне заглянуть в иной мир. Пустой, холодный, гнилой, опустевший.
И оттуда, из этого мира, на меня смотрел монстр.
Я не видела его лица, только уже знакомый уродливый силуэт под широким плащом. Но чувствовала на себе его взгляд. И в полной тишине – в темном отражении мира не было ни ветра, ни моря – слышала дыхание чудовища. Тяжелое и хриплое, словно каждый вдох давался ему с трудом.
Он ждет тебя.
Ты знаешь, зачем он пришел.
Вскоре боль прошла, и я обнаружила себя лежащей на полу, а детектива Ренсома невозмутимо стоявшим у окна.
– Спасибо за помощь, – бросила я.
– Мне плевать, сдохнешь ты здесь или поползешь еще в какое-нибудь памятное место, Кордеро. Мне нужно лишь имя убийцы.
– А мне нужны лекарства.
Я с трудом, держась за стенку, поднялась на ноги. Еще несколько таких приступов, и в фамильном склепе нашего рода появится новый гроб. Там наверняка для меня приберегли самое теплое местечко. А может, Кортни решит похоронить меня тайно? Надо думать, я настоящий позор известного семейства.
– Мне нужно к Кристине.
С трудом, на подкашивающихся ногах я спустилась с маяка вниз. В лицо тут же ударили ледяные брызги. Погода разыгралась не на шутку. Я плотнее запахнула куртку и вжала голову в плечи, но это не спасло от пронизывающего холода. Поскальзываясь на мокрых камнях, я побрела к дороге.
– Ты мечешься, – сказал Алан. – Сама не знаешь, чего хочешь. То сбегаешь, то возвращаешься в лечебницу. То хочешь спасти сестер, то поджигаешь их дом.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
– А мне кажется, я знаю все. Назови имя убийцы, Ким.
– С чего ты взял, что оно мне известно?
– У меня свои источники. Не думала же ты, что я появился в твоей жизни просто потому, что ты сообразительная девочка? Что все вокруг пошли на риск – выпустили из психушки убийцу – просто потому, что она умнее опытных детективов? Ты знаешь его имя. И я хочу, чтобы ты его произнесла.
– Сначала ты. Расскажи, почему ненавидишь таких, как я. Кто у тебя умер?
Алан долго молчал. Мы шли вдоль дороги, стараясь держаться в тени, чтобы не привлекать внимание стражи. Я дрожала, онемевшими пальцами кое-как закрывая шею воротником. Не думала, что детектив ответит, но он, к моему удивлению, медленно произнес:
– У меня была старшая сестра. Она погибла.
– Ее убили?
– Да. Когда ей было пятнадцать, она встретила парня. Влюбилась в него без оглядки. Но он ее бросил. Спустя несколько лет, когда она уже стала взрослой, она снова встретила его. Она любила. Всю жизнь его любила. А он убил ее.
– Почему?
Детектив пожал плечами.
– Ты мне скажи. Ты же знаешь, как мыслят убийцы.
– Да ничего я не знаю. Только знаю, какая бывает ненависть. Как тяжело дышать, когда она душит тебя. Как ты сгораешь от боли, зная, что тот, кого ты ненавидишь, счастлив и даже не знает, как сильно ты мечтаешь убить его.
– Ты ненавидела сестер? Не могу понять за что.
– Разве не очевидно? – хохотнула я. – За то, что он их любил. За то, что не делал с ними того, что со мной. За то, что не лез в их головы, не мучил, не испытывал все новые и новые ритуалы. Он брал меня с собой в лабораторию – и я могла кричать много часов, потому что голову словно разрывали на части! А когда мы возвращались, Кортни спрашивала: «Ким, ты не заболела, у тебя хриплый голос?» Им было плевать. Они были счастливы. Две любимые принцессы Карла Кордеро. И младшая, выращенная как скотина. Та, которую не жалко. Считаешь, у меня не было причин их ненавидеть?
– Считаю, тебе стоило ненавидеть отца. Думаю, в нем все дело. В том, что он не человек, а чудовище. Да и сложно назвать любимой принцессой Кайлу. Он ведь запер ее в старом доме одну, без помощи и запасов еды, и заставил рожать.
Я вздрогнула, вспомнив старый дом.
– Она сама виновата. Не надо было путаться с тем парнем. Еще и вышла за него замуж.
Ногой я неудачно наступила на камень и споткнулась. Алан снова не сделал ни малейшей попытки помочь, только равнодушно смотрел, как я хнычу от боли и баюкаю руку с порезом. Теперь в рану попадет грязь, она воспалится, и, быть может, я наконец-то сдохну.
– Как убили твою сестру?
– Ментальным ударом.
Я с удивлением посмотрела на Алана. Так вот в чем дело! Он ненавидит не убийц и не меня лично, а менталистов. Ну, рядом со мной он может быть спокоен. Меня давно лишили магии, я сейчас такой же менталист, как вон то гнилое бревно неподалеку.
– Мы были дома, – продолжил он, – когда все случилось. Кто-то постучал, сестра подошла к двери. Я не слышал разговор. Потом она вернулась.
Чем дольше он говорил, тем сложнее ему давался рассказ.
– Села в кресло в гостиной. Она смотрела прямо перед собой и плакала, а слезы смешивались с кровью. Моя сестра умирала у меня на глазах, и она знала, кто ее убил. Но не смогла рассказать.
– Его не нашли?
– Нет. Не нашли.
– Дерьмово.
– То, что тебе причинили боль, не значит, что ты в ответ должна причинять ее другим. Вспомни себя до того, как появилась ненависть. До того, как твой отец начал тебя мучить. Вспомни, Кимми, и скажи, есть ли в тебе хоть что-то от тебя прежней.
Я обернулась к маяку, он неизменно притягивал внимание. На секунду показалось, что на противоположном берегу бухты, на камнях, я вижу темную фигуру. Не того пришедшего из кошмаров монстра в плаще, а очень знакомую. Кто-то словно наблюдал за мной издали.
– Сделай мне одолжение, Алан Ренсом, – хрипло попросила я. – Когда все закончится. У тебя ведь есть служебный револьвер?
Очередной порыв ветра едва не сбил меня с ног. Закашлявшись, я согнулась пополам, чувствуя, как за грудиной словно все внутренности охватывает пламя. Голову будто сдавили в тисках, а новый приступ тошноты в прямом смысле поставил меня на колени.
