– Признаться, мне и самому не слишком-то хочется провести пару десятков лет в бессознательном возрасте. Я еще никогда не использовал тело ребенка. Обычно я ждал, когда они подрастут настолько, чтобы можно было сразу же вступить в наследство.
Меня передернуло. Каким монстром нужно быть, чтобы двадцать лет растить сына, видеть, как из мальчика он превращается в мужчину, а потом убить его и каждый день видеть напоминание об этом в зеркале?
– Поэтому я предлагаю тебе сделку. Ты ведь была в моей лаборатории в доме Рейгана, так? Видела записи. Видела исследования. Ты всегда была смышленой девочкой, Кимберли. Ты знаешь, чего я от тебя хочу?
Я долго молчала. Так долго, что заговорить вновь оказалось непросто – голос не слушался.
– Согласие.
– Да. Я много сотен лет бился над этой проблемой. Почему только родные по крови мальчишки? Почему я не мог использовать любое тело, ведь мой ментальный дар был настолько огромен, что я творил невероятные вещи? А потом я вдруг понял. Это оказалось так просто! Добровольность! Нужно всего лишь найти того, кто добровольно согласится впустить меня в свое тело. Сознательно откажется от существования. Разве это не просто? Я был слишком зациклен на других теориях. А ведь это гениально.
– Зачем тебе я? Почему не найти кого-то другого, чтобы исчезнуть навсегда?
– Мне нужны деньги и власть Кордеро. Я стану тобой, уверен, сыграть полубезумную девицу не составит труда. Потом добьюсь, чтобы тебя оправдали. Получу наследство – и смогу вернуть то, что потерял с вашим рождением.
Отец произнес это с такой злобой и яростью, что я даже развеселилась.
– За что ты убил Кристину Дельвего?
Вопрос поставил отца в тупик. Он словно… не помнил? И лишь спустя несколько секунд его лицо посветлело.
– Ах, Кристина. Милая девочка. Была подружкой Карла… я имею в виду настоящего Карла.
– Твоего сына.
– Я давно воспринимаю их как сосуды, не более. Зачем привязываться, если нам все равно предстоит расстаться? С Карлом вышла небольшая осечка, мне пришлось взять его тело раньше обычного. В планы не входило спать с какой-то деревенской дурочкой, так что сразу, едва получив контроль, я ее бросил. Потом, уже когда я был женат, она снова меня встретила. И каким-то образом – клянусь, я до сих пор не знаю как! – поняла, что я вовсе не Карл. Пришлось убрать ее прежде, чем дурочка растрепала всем на свете. Надо просто держать язык за зубами, вот и все. Так что, мы заключим сделку?
Конрад несколько раз прошелся туда-сюда по помещению, он явно нервничал.
– Ты добровольно отдашь мне свою жизнь, Ким, а взамен я сохраню жизнь Кортни и ее ублюдку.
– Нет, Ким, нет! – Кортни почти рычала. – Он все равно убьет меня! Он никогда не позволит мне уйти, потому что я буду знать правду!
– И кто тебе поверит? Развязка окажется столь же стремительной, сколько и драматичной. Кимберли получила записку и пришла ко мне, чтобы спасти тебя. Мы боролись, и Ким убила отца. В том, что от страха за ребенка ты обезумела и несешь какой-то бред про переселение душ, нет твоей вины. Ким все отрицает, а остальные… Доказательств нет, их слово против тела Карла Кордеро и Ким, дающей показания. Это лучшая сделка, которую я могу для вас предложить. Это самое большее, что вы заслужили, девочки.
– Хороший план, – равнодушно отозвалась я.
– Рад, что ты еще сохранила остатки благоразумия. Для тебя это – лучший выход. Жить в твоем безумии – настоящая пытка. Встань сюда, Кимми, и закрой глаза. Я обо всем позабочусь. Скоро все закончится. Не сразу… какое-то время твое сознание еще будет бороться. Но вскоре ты обретешь покой.
Я медленно подошла туда, куда указывал отец. Каждый шаг давался с трудом. Кортни застонала сквозь зубы от бессилия и ярости. Она сделала отчаянную попытку вырваться, потом снова и снова. Под звон цепей я закрыла глаза.
На миг представив море.
Чужое сознание обрушилось внезапно, ошеломляюще. Я не смогла бы описать его, даже если бы захотела. Как будто ты перестаешь принадлежать себе, как будто в голову проникают чужие мысли.
Я слышала тысячи голосов, их смех и плач. Перед глазами мелькали картинки всего, что видел Конрад. Сменялись эпохи, летели года. Лица его детей одно за другим всплывали в памяти, словно я знала их, словно это я лишила их голосов.
Они улыбались.
Я открыла глаза.
Отец не сразу понял, что происходит. В момент слияния сознаний его ударил самый мощный, на который я только была способна, удар.
А потом, повинуясь внезапному порыву, я шагнула вперед и, вложив в движение остатки сил, толкнула отца к перилам. На секунду на его лице промелькнул ужас, а потом доски жалобно затрещали и рассыпались в прах. И бездна поманила бессмертного мага, а вместе с ним его безумную дочь.
Несколько секунд свободного полета, ставшие последним, что я почувствовала перед смертью, стали одновременно самым пугающим и самым невероятным ощущением на свете.
Вот теперь я обрету покой.
Удар о камни обрушился адской болью, но сознание почему-то не померкло. Только грудь сдавило тисками, и каждый вдох давался через боль. Во мне не осталось ни единой целой косточки. На губах я чувствовала кровь.
На фоне неба, так высоко, что кружилась голова, виднелся маяк.
Никто не выжил бы после падения оттуда. Ни один человек. Разве что…
Я услышала хриплый смех рядом. С трудом повернула голову и увидела отца. Откинув голову, он невидящим взглядом уставился в небо. Монстр, окончательно утративший черты Карла Кордеро, был повержен и побежден.
Но все же он смеялся.
Смеялся оттого, что, как и обещал Рейгану Хефнеру, отправился в их общий ад.
Смеялся оттого, что созданная для смерти дочь вдруг больше всего возжелала жизни.
Его жертва, игрушка, наследница. Единственная, получившая проклятый дар.
– Ты превратишься в то, чего боялась, – с трудом произнес он. – Не сразу. Пройдут века, прежде чем ты забудешь, как выглядела когда-то. Теперь мы вместе будем жить в аду. Долгую, мучительную вечность.
Дождь закончился. Небо медленно, но неотвратимо светлело.
– Значит, в этом аду я буду твоей тюремщицей, – выдохнула я.
– Ким!
Сначала показалось, голос сестры мне почудился. Потом ледяные руки накрыли мою, и я услышала ее совсем рядом.
– Ким, боги… Живи! Дыши! Скоро прибудет помощь! Ну же, не отключайся, не бросай меня!
Я с трудом, едва не теряя сознание от боли, приподнялась. Перед глазами все плыло, и я не до конца понимала, что делает Кортни и почему она меня так обнимает.
– Прости! Прости меня, Ким, прости, я так тебя люблю! Я так хотела, чтобы ты поправилась, я ненавидела себя за то, что не уберегла! Прости, что сбежала! Что бросила тебя с ним!
