Я нахмурилась. Почему Герберт об этом просит?
– Это Кристалл. Она хотела вывести тебя на чистую воду, она поняла, что ты пытаешься убить и ее. Это она отправила вам послания, чтобы спровоцировать тебя. И немного увлеклась. Девочки не знают о том, что Кристалл жива. А она заслужила жить свободно. Карл обращался с ней лучше, чем с вами, но он не был хорошим мужем.
– Кристалл… – эхом повторила я. – Скучаю по ней.
– Она по вам тоже.
– Это ложь, и мы оба это знаем.
– Мы недооценивали Кристалл. Она много для вас сделала.
Я вспомнила, как мачеха запретила нам ухаживать за отцом во время болезни. Как он злился, угрожал, а она стояла на своем, защищая нас от тяжелой работы у постели отца, который никогда не проявлял к нам той же заботы, что требовал к себе.
– Договорились, – слабо улыбнулась я. – Этот секрет я сохраню.
– Спасибо. Отдыхай. Девчонки придут, как только немного придут в себя. Ничего не бойся, у дверей дежурят двое стражников. В них нет надобности, но Райан Хефнер пользуется служебным положением вовсю.
Я улыбнулась. Райан Хефнер… Жизель рассказывала о нем. Она любила старшего брата. Может, в память о ней он хоть немного будет любить меня?
Герберт наклонился и поцеловал меня в макушку. Очень осторожно, без какого-либо подтекста, но так ласково и тепло, что горло сдавил болезненный спазм.
– Мы справимся, Ким. Тебе не нужно ничего бояться. Все очень рады, что ты поправишься. И будь уверена, я сделаю все, чтобы тебя отпустили. Тебе очень повезло, ты знаешь? Муж твоей сестры – отличный юрист.
– Да хранят боги кумовство и коррупцию, – фыркнула я. – Иначе мне твои услуги не потянуть.
– Спокойной ночи.
– Герберт…
– Да, Ким?
– Знаешь, я плохо помню ту ночь в склепе. Но знаю, что говорила и делала. Прости.
– Ты была больна. За это не извиняются.
– Раньше я думала, что люблю тебя.
– Что изменилось?
– Ну, я посмотрела вокруг и поняла, что влюбленные люди не пытаются убить объект вожделения. Много думала и все такое. А если серьезно, то я просто придумала образ человека, который придет и спасет меня. Ты был единственным, кто хоть немного под него подходил.
– Прости, детка. Я должен был вас спасти. Должен был его остановить.
– Ты бы не выстоял.
– Мы никогда не узнаем. Я ошибся, Ким. Повел себя как подонок. Видел только Кортни и никого больше. Спасал ее, не замечая – или делая вид, что не замечаю, – что вы с Кайлой нуждаетесь в помощи не меньше. Если бы я был чуть менее зациклен на чувствах к твоей сестре, я бы смог спасти множество жизней.
Я долго смотрела на него, изучая. Когда-то я хорошо различала ложь. Многие менталисты чувствительны к ней, но я обладала невероятным чутьем. Но либо оно после ментального удара отца исчезло, либо Герберт не лгал. И он действительно сожалел.
– Спасибо, – выдохнула я. – Спасибо, что это сказал.
– Прости, что не стал твоим героем. Но, похоже, им стал кто-то другой? Хантер дежурил здесь несколько ночей. Пока не убедился, что ты поправишься. Честно говоря, я так и не понял, как должен поступить. Хочешь, засужу его за незаконные ментальные эксперименты и домогательства?
– Нет! – воскликнула я и от неожиданности даже села.
Герберт рассмеялся. Он силой уложил меня обратно на подушки.
– Я так и думал.
– Хантер помог мне, рискуя всем.
– Да, он очень необычный человек. Не уверен, что хороший. Но определенно интересный. И я за ним послежу. Просто на всякий случай.
Так странно: я не одна.
Как будто мне пятнадцать и семья волнуется, узнав о моем первом парне. Только я уже давно не ребенок, а парень вряд ли захочет иметь подружку, пропустившую колледж в лечебнице для безумцев. Даже если он сам там работает.
– Тебе пора, – сказала я, почувствовав, что устала.
Веки налились тяжестью. Действовали успокаивающие зелья.
– Еще кое-что. Вот, возьми.
Герберт вытащил из кармана нитку со старинными деревянными четками. Бусины были гладкие и теплые на ощупь. Сколько я себя помню, он не выпускал их из рук.
– Когда станет страшно или одиноко, вспомни, что хоть я и не стал твоим спасителем, могу быть рядом.
– Спасибо.
Дверь за Гербертом закрылась, и я осталась одна. Проваливаясь в сон, я увидела, как в палату проник тусклый свет. Я повернула голову к окну, куда заглядывала огромная полная луна.
И улыбнулась ей.
Глава 11
Я остановилась перед дверью кабинета и взглянула на табличку «Целитель Х. Дельвего, менталист», впервые обратив на нее внимание. Воспоминания о сеансах у Хантера почти вернулись, хотя многие эпизоды оказались навечно стерты из памяти. Я вряд ли смогу до конца оправиться от последствий ментального удара, но все же он – лучшее, что со мной случилось за всю жизнь, пожалуй.
Или лучшее – это Хантер Дельвего?
Он бы повеселился, если бы я высказала эту мысль вслух.
На несколько секунд замерев и прислушавшись, я убедилась, что не помешаю сеансу с кем-то из пациентов, и постучала.
– Войдите, – раздался голос, услышав который я вдруг разволновалась.
Мы не виделись несколько недель, которые я провела в лекарском доме – обычном для здоровых ментально людей. Хоть я и не погибла, сорвавшись с маяка, кости срастались медленно и болезненно, совсем не за пару дней, как я ожидала. Несколько раз Хантер заходил, но в палате всегда дежурила нанятая сестрами сиделка, и нам не удалось как следует поговорить.
А сейчас я боялась не то встречи с ним, не то последнего сеанса. Вряд ли обойдется без ментального вмешательства. Им надо убедиться, что я не сорвусь, добавив к списку жертв парочку новых имен.
– Привет, – улыбнулась я, когда Хантер поднял голову от кипы бумаг. – Кристина сказала, ты просил зайти.
Я захихикала, когда он подавился кофе.
– Извини, не удержалась.
– Тебя что, не учили в детстве, что с налоговой, таможней и ментальными целителями шутить не стоит? Я ведь могу отнестись к твоим шуткам серьезно и оставить тебя еще на год здесь, Ким.
– Вот чему меня точно не учили, так это что у ментальных целителей нет чувства юмора.
– Садись, – кивнул он. – И расскажи, как ты себя чувствуешь?
– Ты спрашиваешь как мой целитель или как человек, чью сестру убил мой отец?
– Как человек, который за тебя волнуется. Не для протокола.
Я со вздохом опустилась в глубокое кресло.
