Я сама не замечала, куда иду, все прокручивала в голове события прошлого, настоящего и пыталась хоть немного заглянуть в будущее. Когда-то я верила, что зелье из цветков кордера исцеляет душу, помогает справиться с болью. А Герберт пользовался этим, чтобы заполучить дочь друга. Или врага – порой казалось, он ненавидит отца едва ли не сильнее, чем я.
Я остановилась, лишь поняв, что ноги сами несут меня к книжному магазину Белами. Несмотря на относительно ранний час, ни одно окно не светилось. А ведь если Белами нет дома, это мой шанс выяснить, кто купил книги. Они наверняка записывают данные таких покупателей, это антиквариат, а не обычная книжка, которых печатают тысячи. И, если повезет – а мне должно повезти хоть раз за последнее время, – в журнале учета будут сведения о покупателе.
Недолго думая я обошла дом и, наспех проверив защитные заклятия, взялась за ручку. К счастью, ничего не среагировало на мое вторжение, замок отперся легко и быстро. Совсем неслышно скрипнула задняя дверь, впуская меня в складское помещение магазина, наполненное запахом старых книг и лавандовых саше.
На всякий случай я не шумела – вдруг в доме кто-то есть. Прошла через зал и оказалась в самом магазине, непривычно жутковатом в такое время.
Стол продавца был пуст – разумеется, всю документацию с него убрали. Вот только куда? В столе ящиков не оказалось, но я знала, что журнал где-то в помещении. Вряд ли Белами уносит его с собой каждый раз. Выручку – да, но не журнал. Сантиметр за сантиметром я осматривала пространство магазина, пока не нашла наконец за неприметной дверкой сейф.
С негромким щелчком дверь сейфа открылась, и взору действительно предстал небольшой журнал в кожаной бордовой обложке. Помимо журнала там были еще какие-то документы, но они меня не интересовали. Я осознавала, что вломилась в чужой магазин и роюсь в сейфе, но близость к возможной разгадке личности «К» не давала покоя.
Я не сразу нашла нужную дату: надо же, как много покупок антиквариата совершается в небольшом, казалось бы, городке. Но когда палец замер на строчке «Северная история магии», я обомлела.
«К. Кордеро» – в графе «покупатель».
Кайла? Кимберли? Кристалл?
Нет, подпись была моей.
Когда я уехала, то изменила в себе все, что смогла: прическу, вкусы, мечты. И подпись в том числе. На то, чтобы изменить почерк, ушло несколько лет, но почему-то именно это было важно. Я ни с кем не переписывалась и ни разу не была дома. Откуда у того, кто издевается над нами, мой почерк?
Впрочем, достаточно лишь проникнуть в университет так же, как я сейчас проникла в книжный, чтобы раздобыть курсовую. Но почему Белами не сопоставил личность того, кто покупал, с тем, что написано в журнале? Уж он-то должен был понять, что перед ним не Кортни Кордеро.
Если только Эдмонд Белами не замешан. Он удивительно часто в последнее время мелькает на горизонте, это его дочь свидетельствовала против Кайлы, это в его магазине купили книги. И – вдруг пришло мне в голову – возможно, бумагу для записок.
Я вернула журнал на место и перебрала оставшиеся документы. Ничего интересного не оказалось: счета, расчеты, списки товара. Лишь на самом дне я нащупала тонкую кожаную папку. Нехорошо рыться в чужих документах, но мне вдруг очень явно показалось, что я нащупала нить. Кристалл учила не игнорировать интуицию.
Документ был зашифрован. Один из тех шифров, что знают лишь подписывающие стороны: взломать такой очень сложно, и это дело не одного дня. Стройные ряды замысловатых символов не несли никакой информации, но вот подписи обычно не шифровались. И в одной из подписей я узнала почерк Кайлы. В другой – Эдмонда Белами. Что подписали сестра и владелец книжного магазина?
Несколько секунд – и у меня в руках появилась копия документа, которую я бережно свернула и убрала в карман. Дома попытаюсь расшифровать и, может, найду ключ ко всем событиям.
Услышав шум наверху, я быстро убрала все документы и едва-едва успела отскочить от сейфа.
– Что вы здесь делаете? – Дочь Белами, Стелла, недоуменно смотрела на меня, потирая глаза.
Конечно, Кортни, соври теперь ребенку.
– Привет, – улыбнулась я, – ты одна дома? Я шла мимо и увидела, что задняя дверь открыта. Все в порядке? Дома есть взрослые?
– Папа! – позвала Стелла, и я закусила губу, надеясь, что в полумраке не видно моей нервозности.
Поверит?
Перепуганный Эдмонд появился в лавке уже через минуту. Он кутался в длинный теплый халат и на ходу надевал очки, а когда увидел меня, заметно помрачнел.
– Ваша семья может оставить нас в покое или нет? Что вы здесь делаете?
– Успокойтесь, я просто шла мимо и увидела, что ваша задняя дверь открыта. Это показалось мне странным.
– Шли мимо? – Он прищурился. – Куда?
– Гуляла. Мне кажется, вам стоит проверить дверь, а потом уже устраивать мне допрос. Или, если хотите, вызывайте стражу. Скажете, что я к вам вломилась.
– Не стоит, – с некоторым сомнением после паузы проговорил Белами.
И от меня не укрылось, как его взгляд метнулся к двери, за которой находился сейф. Но я ничем себя не выдала.
– Спасибо за беспокойство, – наконец сказал Эдмонд. – Не смею вас задерживать, леди Кордеро. Стелла, иди спать, все в порядке.
Когда девчонка убежала, я направилась к выходу. Белами долго искал ключи в ящике стола, чтобы выпустить меня. Почему-то проводить до задней двери ему не пришло в голову, а я лихорадочно раздумывала над одной сумасбродной и не слишком порядочной идеей.
Но разве был выбор?
– У вас талантливая дочь, – словно невзначай обронила я, идя к выходу.
И уже в дверях добавила:
– Пожалуй, ей стоит учиться магии.
– Вы прекрасно знаете, леди Кордеро, что наша семья не получит разрешения на обучение, будь Стелла даже трижды талантлива.
– Нет нерешаемых проблем, господин Белами, – улыбнулась я. – Особенно если найти связи в колледже. Даркфелл Стеллу не примет, но Хейзенвилль… Подумайте. А я посмотрю, что можно сделать для нее. Нельзя зарывать такой талант и… шанс достичь чего-то большего, чем… это. Доброй ночи.
Не оборачиваться. Уходить быстро и уверенно – тогда у Белами создастся впечатление, что последний шанс он уже потерял. Чтобы обучить детей, иные готовы отдать душу, а здесь требуется всего лишь написать пару фраз на фирменном листе пергамента. Если мозги у него на месте, Кайлу он оправдает. А если нет… даже не знаю, на что я буду способна после нескольких недель такой жизни. Нужно больше спать и хоть как-то расслабляться.
В детстве, когда мы с сестрами ссорились или меня наказывал отец, я обязательно шла к реке, на набережную. По тому, где я сидела, можно было определять степень паршивости моего настроения. Если на скамейке у памятника колонистам – мне было грустно. Если на перилах набережной – очень грустно. Сейчас я спустилась к пляжу, не поленившись пройти лишних триста метров до спуска. Села у самой кромки воды и уставилась на горизонт.
