Вывеска покосилась и потрескалась, дверь скрипнула, впуская нас в душное и пыльное помещение. Тусклый свет придавал куклам на стеллажах зловещий вид. Под высоким потолком я заметила паутину, а пол под ногами немного пружинил. Герберт подошел к стойке и нажал на кнопочку звонка, пока я рассматривала товары. В основном игрушки были старые, но очень красивые. Я бы сказала, по-особенному красивые. Множество музыкальных шкатулок, кукол в винтажных платьях, антикварных погремушек. Ни капли магии, и большая часть – наверняка ручной труд. Неудивительно, что они разорились. С каждым годом появляются все новые и новые игрушки, яркие, красочные, магические. А такими интересуются разве что коллекционеры.
– Слушаю вас. – Из подсобки вышел низенький старичок с пышными седыми усами.
– Добрый день, – поздоровался Герберт, – недавно у вас был заказ на крупную партию кукол. Вот таких.
Он поставил на прилавок дипломат и открыл. Мы специально прихватили несколько, для наглядности. Старик взял одну из них, повертел, рассматривая со всех сторон, а я поймала себя на том, что затаила дыхание. Сейчас мы, возможно, узнаем, кто делает с нами все эти вещи.
А если ответ меня не обрадует?
Но об этом я подумать не успела. Старик отложил куклу и внимательно посмотрел на Герберта.
– Это кровь? Уж не хотите ли вы сказать, что куклу использовали во время темного ритуала?
– Что? Нет! Мы не детективы и не стража. Я юрист и веду одно дело о преследовании. Но нам действительно очень нужно знать, кто заказал у вас партию кукол.
– Что ж, подождите пару секунд, я схожу за журналом, – прокряхтел старик. – Женщина… это точно была женщина, такая красивая, что я потерял дар речи, когда ее увидел.
С этими словами он скрылся в подсобке. Мы с Гербертом переглянулись.
– Женщина… – пробормотала я. – Это мог быть кто угодно, в том числе тот, кого мы не знаем. Например, Хейвен.
– Тогда почему она мертва? – спросил Герберт.
– Не знаю, может, работала не одна. Понимаешь, у меня есть четкое ощущение, что далеко не все события – звенья одной цепи. Мы что-то упускаем. Или не знаем части предыстории.
– Да, похоже на то, – пробормотал Герберт. – Не рассчитывай, что сейчас мы все выясним. Любому хватило бы ума подписаться чужим именем, это не так сложно, как кажется.
Старик вернулся с журналом довольно быстро. Толстая потрепанная книжка явно не менялась с самого открытия магазина. Все покупки свыше установленной законом суммы обязаны были регистрироваться. Конечно, чтобы разбросать вокруг лодки кучу кукол, нужно их еще где-то купить. Вот она, прозаическая сторона мистификаций. Я даже перестала с содроганием вспоминать пробуждение на озере, представляя, как кто-то оформлял документы на покупку, тащил несколько коробок с куклами к экипажу и вез их в Хейзенвилль.
Герберт быстро пролистал до нужной даты, и я перестала дышать, ища взглядом нужный заказ.
– Э. Фаннинг, – прочитал Герберт расшифровку подписи. – Некто Э. Фаннинг купила эту партию кукол.
Он взглянул на меня.
– Подделка? Ты знаешь, кто может быть Э. Фаннинг?
– Да, – медленно кивнула я. – Мать Ким.
Мы вздрогнули от резкого звука захлопнувшейся двери: старик без предупреждения ушел в подсобку. Я еще долго снова и снова прокручивала в голове его слова:
– Блондинка! Ах, какая невероятно красивая блондинка! Да, я помню тот день… крупный заказ. И невероятная женщина!
* * *
– Как Кристалл допустила наличие у Карла любовницы? – Герберт никак не мог поверить в существование родной мамы Ким.
– Один вопрос, – я отложила в сторону вилку и взялась за кофе, – откуда, как ты думал, появилась Ким? Мама умерла, Кристалл никто и никогда не видел беременной…
Герберт бросил недовольный, исподлобья, взгляд. Он не любил быть в дураках.
– Если в твоем понимании я держал свечку над твоим отцом каждый раз, как он с кем-то трахался, смею разочаровать. Я был уверен, что Ким – дочь Кристалл.
– Она единственная из нас блондинка. – Я рассмеялась, и Герберт, кажется, был готов меня убить.
– Знаешь, ваша семья – не все, что интересует меня в этой жизни.
– Так сразу и не скажешь. Что до Кристалл, у нее не было выбора. Она могла устроить скандал и оказаться на улице, но, полагаю, возвращаться в нищету ей не хотелось. Однако папа не был идиотом и хоть признал Ким, но Эмили Фаннинг исчезла из поля его зрения. Полагаю, получив крупную сумму.
– А теперь деньги кончились, и она решила вас припугнуть, – предположил Герберт.
– Все на это указывает, – кивнула я. – Но почему она просто не пришла и не попросила? Мы не смогли бы отказать ради Ким.
– Возможно, она злится. Знаешь, женщины иногда вспоминают о детях, которых они оставили.
Герберт произнес это как-то странно, у меня возникло ощущение, что я не совсем понимаю, о чем он говорит.
– Это бред, причем очень странный. Если Эмили Фаннинг нужны деньги, зачем убивать Хейвен? Зачем разбрасывать вокруг меня кукол на озере? Она может злиться на папу, но мы с Кайлой были детьми, когда родилась Ким. Мы понятия не имели об их сложных взаимоотношениях.
Я плохо помню то время. Ким просто появилась, словно из ниоткуда, в один миг. С тех пор у нас была младшая сестра. Маленькая, хрупкая, добрая и наивная. Во многом Ким сплотила нас с Кайлой.
– Кортни, люди далеко не всегда делают то, чему есть разумное объяснение. Поверь, в моей практике было множество случаев, когда кто-то оказывался мертв лишь потому, что на убийцу находило затмение. Иногда люди сходят с ума и поступают совершенно нелогично и жестоко. Я разыщу эту Эмили. Не волнуйся, без доказательств мы ничего ей не сделаем. Вспомни, наш доброжелатель использовал и твое имя в книге учета. Может, он точно так же использует и Эмили.
– А может, Кристалл инсценировала свою смерть и теперь отыгрывается на нас за годы несладкой жизни в доме Кордеро?
Герберт рассмеялся.
– Кристалл любила вас.
– Знаю. Но эта версия ничуть не хуже других. А может, отец продал душу демонам и они требуют проценты?
– А может, ваш отец приказал мне запугать вас, чтобы заставить тебя вернуться?
Я оценивающе посмотрела на Герберта.
– Или ты хочешь свалить все на него, а на самом деле придумал все сам.
– Или это ты, – вдруг произнес он, – решила прибрать к рукам наследство и делаешь вид, будто не очень-то и хотела, чтобы не вызывать подозрения.
Мы рассмеялись. На секунду я вдруг снова стала восемнадцатилетней девчонкой, задыхающейся в огромном доме и ощутившей глоток свободы рядом с другом отца, о котором нельзя было даже думать.
– Я тебя искал, – сказал Герберт. – В ту ночь, когда ты уехала, умер ваш отец. Мне пришлось несколько месяцев улаживать дела, но потом я поехал в Даркфелл и нашел тебя. Это было несложно, ты ведь хотела учиться. В колледжском парке ты сидела у фонтана и что-то читала, наверное, готовилась к занятиям. К тебе подошла какая-то компания, и я решил было, что придется вмешаться. Но это оказались твои друзья, и вы долго сидели, о чем-то болтая.
