— Прекрасно, — ответил он. — Запомните, как ее зовут. Лоррен
Роббинс.
— Не забуду.
Я привел себя в порядок и, выждав десять минут, спустился на
лифте в холл, кивнул портье и, выйдя на улицу, быстро зашагал прочь. У портье
наверняка создалось впечатление, что я куда-то торопливо ушел, а я не спеша
вернулся к отелю и встал в стороне от вращающейся двери, чтобы меня не видел
портье.
Она подъехала через две минуты в большом сверкающем
«кадиллаке», с которым легко управлялась, как с детской коляской.
Небрежным движением руки, не сбавляя скорость, бросила
машину к обочине дороги. Притормозив, передвинулась на другую сторону
водительского сиденья и, увидев меня, открыла дверцу.
Девочка — закачаешься.
Задержавшись на краешке сиденья, приготовилась выйти. Юбочка
чуть вздернута. Живое, смышленое личико. Встретив мой взгляд, улыбнулась и
вернулась на место. Я направился к ее автомобилю.
— Ну и видик у меня! — воскликнула она. — Эти модные юбки
плохо ведут себя в современных низких машинах… Хотя погодите минутку. Сначала
разберемся. Вы Дональд Лэм?
— Дональд Лэм.
— Я — Лоррен Роббинс. Если готовы, поехали.
— Готов, — сказал я, забираясь в автомобиль и захлопывая
дверцу.
Быстро взглянув в зеркало заднего обзора, девушка включила
сигнал левого поворота, посмотрела еще раз для верности назад и стремительно
влилась в поток машин.
Лавируя в плотном потоке транспорта, благополучно проскочила
пересечение с Седьмой улицей.
— Живете здесь? — спросила она.
— Не постоянно, — ответил я. — Бываю наездами.
— Значит, видели аварию?
— Видел.
Она предупредила:
— Мистер Холгейт просил меня застенографировать все, что вы
расскажете.
— Прямо сейчас? — удивился я.
— Боже упаси, нет. Сейчас я веду машину. Потом, когда будете
разговаривать вдвоем.
— Не возражаю.
— Чем занимаетесь, мистер Лэм?
— Всем, что придет на ум, — ответил я.
— Я не об этом, — рассмеялась она. — Я имею в виду вашу
профессию.
— В данный момент я, как бы сказать, на распутье.
— А-а.
Моя собеседница включила сигнал правого поворота, плавно
свернула на Первую улицу и нажала на газ.
Она так ловко управляла машиной, что, казалось, будто совсем
не нуждалась в тормозах — просто предвидела просветы между машинами, прежде чем
они возникали. Когда просветы появлялись, она проскальзывала в них, лишь чуть
сбавляя скорость. Это был высший класс.
— Вы секретарь мистера Холгейта?
— Его и мистера Мэкстона. Они партнеры. Недвижимость,
застройка участков.
— Наверное, большая переписка? — поинтересовался я.
— Переписка, — подтвердила она, — звонки, контракты,
опционы, квитанции, начисление процентов, расчеты платежей при продаже в
рассрочку, разные поручения, изредка реклама.
— Большая тут застройка? — спросил я.
— Порядочная, — ответила она. — В данный момент все заняты
почти полностью, и это обычное явление.
Сегодня работаешь на полную катушку, завтра наполовину
больше, а на следующий день тянешь за двоих.
Мне нравится.
— Похоже, у вас хорошо получается.
Метнув на меня быстрый взгляд, она разоткровенничалась:
— Стараюсь все делать хорошо. По-моему, все зависит от тебя
самой… и от хозяев. Этот мир стоит на конкуренции. Если не умеешь — далеко не
пойдешь. Взялась за дело — добивайся в нем совершенства. Таков мой девиз.
— Недурная философия, — одобрил я.
— Спасибо, — сказала она. — Мне нравится.
Крутанув баранку влево, потом вправо, девушка въехала на
полукруглую подъездную дорожку и остановилась перед типичным административным
зданием. Тут и был их офис.
— Приехали.
Огромная вывеска гласила: «Холгейт и Мэкстон. Застройка
участков». Ниже было написано крупными красными буквами с зеленой окантовкой:
«Жилой квартал Бризмор-Террас».
Выйдя из автомобиля, я на мгновение задержался, делая вид,
что любуюсь окрестностями. На самом деле я хотел проверить, нет ли того малого,
что намедни сидел у меня на хвосте.
Никого не было.
На площадке под знаком «Стоянка автотранспорта» припарковано
полдюжины машин. В двух-трех местах агенты фирмы показывают потенциальным
покупателям планы участков. Метрах в двухстах, выше на склоне холма, виднелись
три-четыре группы людей, разглядывающих сверху земельные участки.
Здание фирмы было сооружено из причудливых островерхих
разборных конструкций, скорее всего, доставленных на стройку по частям и
собранных на месте.
Лоррен Роббинс вышла из левой дверцы и, обойдя автомобиль,
приблизилась ко мне.
— Как по-вашему?
— Совсем неплохо, — заметил я. — Отличное местечко.
— Самая лучшая загородная площадка под застройку во всей
округе, — с гордостью заявила она. — Обидно, что кому-то долго не хотелось с
ней расставаться, когда здесь такой спрос на жилье. Вы не поверите — владелец
земли, из тех, кто только и умеет орудовать вилами да лопатой, пятьдесят лет
держал землю под пастбищем.
— Хотите сказать, что никто не предлагал ему…
— Конечно предлагали, — ответила она, — но он и слышать не
желал. Мне, говорил он, досталась земля с молочной фермой и, черт подери,
молочной фермой останется! Будь я проклят, хозяин я, в конце концов, или нет? —
Лоррен весьма комично передразнила упрямого старика.
— Наверное, — предположил я, — он умер.
— Да, умер, и, когда наследники при начислении налога на
наследство узнали, сколько стоит их земля, они сломя голову кинулись искать
нашу фирму «Холгейт и Мэкстон». Вообще-то они связывались с тремя разными
фирмами. Но наши условия оказались самыми выгодными. Пошли в офис?
— Здесь так красиво, что…
— Мистер Холгейт вас ждет. Специально зарезервировал время.
Я улыбнулся и сказал:
— Тогда пошли.
Она провела меня в приемную, увешанную снимками и
картами-схемами. В помещении стояло полдюжины письменных столов, за тремя
агенты завершали сделки, выдавали расписки, принимали чеки.
