Справа на двери в кабинет была прикреплена табличка:
«Кристофер Мэкстон». На двери слева: «Картер Дж.
Холгейт».
В глубине приемной находились три столика с пишущими
машинками, несколько телефонов и шкафчиков с картотеками. На машинке стучала
хорошенькая брюнетка.
— Моя помощница, — бросила через плечо Лоррен, направляясь к
кабинету Холгейта.
Помощница, глядя на нас большими выразительными черными
глазами, улыбнулась ярко накрашенным ртом, обнажив ослепительно белые зубы.
Встала и подошла к нам.
Длинные ноги, высокая статная фигура — она вполне могла бы
получить первый приз на каком-нибудь конкурсе красоты.
— Это… — начала было она.
— К мистеру Холгейту, — оборвала ее Лоррен. — Нас ждут.
Без стука открыла дверь. Брюнетка продолжала улыбаться мне
вслед, но сияние глаз уже угасло.
Кабинет Холгейта представлял собой просторное, роскошно
отделанное помещение с длинным столом, на столешнице которого размещался
изготовленный из папье-маше макет разбитой на участки холмистой местности с
ниточками дорог и зеленью газонов. Тут и там были разбросаны игрушечные
деревца. На участках стояли модели домиков, которые можно переставлять с места
на место. Красные черепичные крыши сияли под имитирующим солнце, подвешенным
под потолком мощным прожектором.
Огромный письменный стол Холгейта был завален всякими
безделушками и небрежно разбросанными документами.
Сам Холгейт — крупный мужчина лет под пятьдесят, с
ослепительной улыбкой и внимательным взглядом серых глаз, с несколько
медлительной речью и непринужденными манерами преуспевающего делового человека,
— встав из-за стола, протянул мне руку.
И манерами, и одеждой он был похож на техасца.
Ковбойские штаны и сапоги. Ростом около шести футов и двух
дюймов. Готов по малейшему поводу расплыться в широкой улыбке.
— Приветствую вас, мистер Лэм, как поживаете? Очень любезно
с вашей стороны приехать к нам. Присаживайтесь, пожалуйста.
Коротко подстриженные седые усы придавали рту энергичные
очертания.
Пожимая ему руку, я ответил, что рад возможности с ним
познакомиться, что у него замечательные участки под застройку и что, похоже,
они будут пользоваться большим успехом.
— Ничуть не сомневаюсь, — подтвердил Холгейт. — В этих
местах у нас одни из самых лучших участков. Но мы предлагаем нечто большее,
мистер Лэм. Мы даем возможность людям делать деньги. Мы выгодно купили эту
землю и выгодно продаем. Делимся потенциальными прибылями со своими клиентами.
Не скрываю — люблю работать оперативно. Не люблю, когда продажа готовых
участков тянется до бесконечности — неделю, две, порой месяц. Это не по мне. Я
покупаю недвижимость, а потом делюсь частью потенциальной прибыли с
покупателями, чтобы самому побыстрее перейти на новое место. Все нераспроданные
участки продаю сразу одной финансовой компании, а сам перебираюсь куда-нибудь
еще. В этом случае прибыль бывает ниже, но оборот капитала много выше. Я…
Проклятье, мистер Лэм! Похоже, я собираюсь продать вам участок. Нет… хотя если
бы вы действительно решили вложить деньги в один из них, это был бы самый
быстрый и надежный способ удвоить, утроить, а то и учетверить ваш капитал.
Ну вот, я опять уселся на своего любимого конька, а мне надо
поговорить с вами о том происшествии.
— О, разумеется, — согласился я.
— Не могли бы вы рассказать мне, что вы видели, мистер Лэм?
Я начал:
— Значит, так, это было приблизительно в половине четвертого
пополудни 13 августа.
Холгейт кивнул Лоррен Роббинс. Она села, взяла со стола
блокнот для стенограмм, и ручка запорхала по странице.
— Надеюсь, вы не возражаете, — сказал Холгейт, — мой
секретарь для надежности кое-что записывает. Столько дел, что я стараюсь все
записывать, иначе забываю…
Память уже не та, что раньше. А как у вас с памятью?
— Кажется, в порядке, — ответил я.
— Как и положено, — заметил он. — Вы молоды. Так на чем мы
остановились?
— На половине четвертого пополудни 13 августа, — подсказала
Лоррен.
— Ах да. Прошу, продолжайте, мистер Лэм.
Я продолжил:
— Я шел по западной стороне Главной улицы, приближаясь к пересечению
Седьмой и Главной улиц. На восточной стороне в северном направлении двигалась
вереница машин. Кажется, четыре или пять… Скорее всего, четыре. Так вот, я
заметил перекресток, потому что собирался перейти направо, на восточную сторону
Главной улицы, и стал следить за светофором. Светофор переключился с зеленого
на желтый. Ближайшая к перекрестку машина вполне могла бы проехать, но водитель
резко затормозил. Шедшая сзади машина чуть с ним не столкнулась. В следующей
машине сидела молодая женщина — довольно привлекательная… Погодите. Думаю, это
была следующая машина. Возможно, от нее до перекрестка было три машины, но, как
мне представляется теперь, их было всего две. — Я закрыл глаза, как бы пытаясь
воссоздать картину происшедшего.
— Так-так, продолжайте, — попросил Холгейт.
— Это был легкий автомобиль. Не знаю, отечественной марки
или иностранной. Спортивного типа, с опущенным верхом. Я запомнил потому, что
видел девушку, когда ее ударило, то есть, когда столкнулись обе машины. Я
заметил, как у нее дернулась назад шея… то есть голова.
— Так-так, продолжайте, — повторил Холгейт.
— Та, что позади, была большая машина, — продолжал я. — Ну,
скажем, не самая большая, однако вполне приличных размеров, помнится, был
«бьюик», большой, и… в общем, мужчина вовремя не затормозил. Он ехал в левом
ряду, видно, хотел пойти на обгон, потому что когда я увидел его впервые, он
сворачивал вправо, чтобы попасть в ряд и…
— Так, так, так, — закивал Холгейт.
— Дальше, разглядели ли вы его достаточно хорошо, чтобы потом
без труда узнать?
Я покачал головой:
— Тогда нет.
Он слегка помрачнел.
— Во время инцидента, — добавил я, — он вышел из машины.
— И вы тогда его узнали?
— В то время я не знал, кто он, но теперь знаю. Этим
человеком были вы.
Он расплылся в улыбке:
— И кто, вы говорите, был виноват?
— Господи, да здесь не может быть никакого сомнения! —
воскликнул я. — Я сожалею, мистер Холгейт, и мне очень не хотелось бы
свидетельствовать против вас, но вина полностью лежит на вас. Вы врезались в
задний бампер автомобиля. Утверждаю, врезались вы. Нажали на тормоза, когда
оставалось всего три-четыре фута. Это немного смягчило удар… даже удивительно,
как мало было шума. Но тем не менее вы стукнули ту легкую машину достаточно
сильно, чтобы… м-м-м, словом, я видел, как у девушки дернулась голова.
