— Как бы там ни было, — сказал я, — в этом деле требуется
полная ясность. Я не люблю, когда меня обводят вокруг пальца, и мне не
нравится, когда клиент выкладывет лишь часть фактов. Вызывай Ламонта Хоули к
нам в офис, и пускай выкладывает все начистоту.
— Вот это по-нашему, Дональд! — воскликнула она.
И вдруг часто заморгала глазами. — Минутку, Дональд.
Если не считать этого отчета парней из «Эйс Хай», у нас нет
ничего в подтверждение наших претензий, и, конечно же, Хоули захочет знать, как
мы его достали и…
— Не говори ему, — посоветовал я. — Пускай поломает голову.
Берта молча обдумала мой совет и расплылась в улыбке:
— Хочу увидеть рожу этого сукина сына, Дональд.
Он пытается стравить два детективных агентства. Поручает
парням из «Эйс Хай» установить контакт. У них ничего не получается. Вступаем в
дело мы, не успев глазом моргнуть налаживаем контакт, а он узнает, что нам
известно все о другом детективном агентстве и полученных от него указаниях. Вот
уж покрутится!
— Ладно, — прервал я излияния Берты. — Теперь вопрос, откуда
взялся отчет?
— Ты же говорил, что нашел его в кабинете Холгейта.
— Хорошо, а как он попал к Холгейту?
— Он… Убей меня Бог! — в очередной раз воскликнул Берта и
погрузилась в молчание.
— Он получил его от какой-то женщины, которая явилась к
нему. Вскоре после этого в кабинет вошел кто-то еще, и началась общая
потасовка. Холгейт с женщиной явно повязан общим делом. Помимо прочего, женщина
была на стороне мужчины, ворвавшегося в кабинет и затеявшего потасовку.
— Откуда ты знаешь?
Я рассказал ей о туфельке.
— Она должна была вернуться и подобрать ее, — заметила
Берта. — Невозможно ходить в одной туфле на высоком каблуке.
— Возможно, другую туфлю она сбросила, — возразил я, — и
пошла в одних чулках.
— Могла, — согласилась Берта, — если почему-либо сочла
опасным возвращаться за туфлей. Хорошо, так что там произошло? Ты говоришь,
потасовка. Кто одержал верх?
— Незваный гость.
— Как ты узнал?
— Потому что он разнес вдребезги все в кабинете, разыскивая
что-то.
— Этот отчет?
— Ни черта, — возразил я. — Отчет остался в кабинете и
весьма вероятно, черт возьми, что его как раз и принес туда кто-то из тех, кто
там появился, — она или он.
— Почему ты так думаешь?
Я изложил свои соображения:
— Пришелец явился в кабинет. Завел разговор с хозяином.
Потом достал из кармана отчет и отдал Холгейту.
Возможно, это и послужило началом потасовки. Кабинет здорово
пострадал. В потасовке принимала участие и девица, огрела кого-то сумочкой по
голове, да так, что поломалась застежка, и все содержимое рассыпалось по полу.
Уходя, она сумочку бросила, так как та погнулась и не закрывалась. Правда,
что-то нужное она забрала с собой, вероятно, завернув в полотенце.
— При чем тут полотенце?
— При кабинете есть туалет, там на вешалке нет полотенец, но
одно валяется на полу.
— Хорошо, — продолжала Берта, — с нами никак это не могут
связать?
— Не знаю, — ответил я. — Именно это меня и беспокоит.
— Почему беспокоит?
— Потому что пока я был там, подъехала машина.
Это мог быть ночной вахтер. Могла быть полиция. Не знаю, кто
это был. Я выпрыгнул в окно и дал деру. Он последовал за мной. Мне удалось
оторваться и, развернувшись в обратном направлении, сбить его со следа.
— Ладно, ты от него ушел.
— А если он записал номер машины? Я оставил арендованный
автомобиль и был на машине агентства, зарегистрированной на нас.
— Какого черта ты это сделал? — спросила Ветра. — Не хватало
еще, чтобы этот малый записал номер…
— Экономил на служебных расходах, — ответил я.
Берта зло уставилась на меня.
Я ухмыльнулся.
Помолчав, Берта предложила:
— Не стоит ли сообщить в полицию?
— О чем именно?
— Что вломились в кабинет к человеку и…
— Откуда нам известно, что вломились? — перебил я ее. —
Дверь кабинета была открыта. Фирма общедоступная. Возможно, Холгейт сам их
пригласил.
— Ну тогда, что в том кабинете разгром, украли бумаги и…
— Откуда мы знаем, что украли бумаги? — спросил я. — Кто-то
рылся в шкафу с папками и делал это довольно небрежно. Не выдвигал и задвигал
ящики, а выдергивал один за другим, пока не переместился центр тяжести и шкаф
рухнул на пол. Бумаги рассыпались, а тот, кто рылся в шкафу, поднял шкаф,
поставил на место, вот и все. Откуда мы знаем, что он что-то взял?
Берта задумалась.
— Иными словами, — продолжал я, — мы не знаем ни о каком
преступлении, и нет никакого смысла сообщать о преступлении, если его не было.
— Головастый стервец, — восхищенно заметила Берта. — Я бы
никогда не отважилась ступить на такой тонкий лед, но если ты считаешь, что
тебе это сойдет с рук, валяй!
— Весь вопрос в том, — сказал я, — и мне надо это знать, что
случилось с Холгейтом?
— Что ты имеешь в виду?
— Ждал ли он, когда уйдут незваные пришельцы, кто бы они ни
были, и…
— Не называй их так, — поправила меня Берта. — Пусть это
будут посетители. Мне показалась интересной твоя мысль о том, что это
общедоступная фирма и что Холгейт, возможно, сам их пригласил, чтобы продать
участок.
— Ладно, — согласился я. — Когда посетители удалились,
отправился ли он следом или…
— Конечно же, уехал, — решила Берта. — Его машины там не
было. Ты же говорил, что когда подъехал, стоянка была пустая.
Я согласно кивнул.
— Не пошел же он оттуда пешком, — продолжала убеждать меня
Берта. — У него была машина. Посетители уехали на своей машине, потом Холгейт
уехал на своей.
— Мне звонили до отъезда или после? — задал я вопрос.
— Вероятно, после, — ответила Берта.
— Будем надеяться, — вздохнул я.
— Ты так не думаешь?
— Не знаю, Берта. Поскольку им известно, кто я такой, дело
может стать довольно щекотливым. Полагаю, нужно позвонить Ламонту Хоули. У тебя
есть номер, по которому его можно застать вечером?
