— Есть ли какое сходство с Ходгейтом? — спросил я.
— Эндовер говорит, что сходство просто поразительное. Оба —
крупные усатые мужчины, и этот малый тоже носит техасские шляпы и грубошерстные
костюмы. Так что твоя непробиваемая версия, ради которой мне пришлось столько
побегать, полетела ко всем чертям. Знаешь, Дональд, если бы ты со своей
сопливой гениальностью не совал свой нос в чужие дела и дал бы нам, простым
полицейским, возможность рутинно работать по принятым правилам расследования,
ты бы избежал многих неприятностей. А я, может быть, со временем научился бы
подавлять раздражение, которое охватывает меня всякий раз, когда ты
высовываешься со своими версиями. А теперь мы возвращаемся в полицейское
управление.
— Можно еще одно предложение?
— Нет! — Он был непреклонен. — Знать больше не хочу ни тебя,
ни твоих версий. Ты — главный подозреваемый в деле об убийстве. Мы возвращаемся
в управление, и, если заместитель окружного прокурора даст добро, ты начинаешь
вариться в уголовном котле и никакой треп тебе не поможет.
— Не знаю, что у тебя за сговор с парнями из «Эйс Хай», —
сказал я, — но мне хотелось бы это раскопать.
Они что, посылают тебе на каждое Рождество по ящику сигар?
— О чем ты, черт побери, болтаешь?
— Детективное агентство «Эйс Хай» замешано в этом деле, —
твердо заявил я. — И ты явно даешь им возможность сорваться с крючка. Если бы
это было «Кул и Лэм», ты бы уже выволок нас на ковер и…
— Да брось ты! — возразил Селлерс. — У тебя просто мания
преследования.
— Возможно. Однако ясно как день, что «Эйс Хай» собирало
сведения о Холгейте и о том происшествии.
Одному Богу ведомо, что они разузнали, но уж они-то как пить
дать не намерены снимать трубку и сообщать тебе их. Если тебе это нравится,
валяй, якшайся с ними!
Но если в другой раз захочешь получить информацию от нас…
Селлерс сердито прикусил сигару и прервал меня:
— Послушай, Кроха, не приходило ли тебе на ум, что другого
раза может не быть? В ближайшие сорок восемь часов тебе могут предъявить
обвинение в убийстве, и тебе придется приложить чертовски много усилий, чтобы
выкрутиться. — Задумавшись на миг, Селлерс ухмыльнулся. — А вообще-то, если
хочешь знать, неплохая мысль.
— Я не против. Только запомни, я говорил тебе насчет «Эйс
Хай» и сбора сведений о Холгейте и о том дорожном происшествии, а ты палец о
палец не ударил.
— Погоди. В чем шутка?
— Я тебя предупредил, — пригрозил я ему. — Когда придется
строить защиту, то использую этот факт на все сто. В суде уж я выложу все.
— Скажем так, — прикинул Селлерс, — ты хочешь выжать все из
того, что я не… Ну ладно. Бензин мне оплачивают. Если хочешь проехаться в «Эйс
Хай», мы проедемся в «Эйс Хай». И тогда тебе не о чем будет кудахтать.
Я откинулся на сиденье и сказал:
— Просто хочу посмотреть, как ты нежничаешь с другими
агентствами.
— Посмотришь, — угрюмо проворчал он.
Глава 12
Не скажу, чтобы владелец детективного агентства «Эйс Хай»
Морли Пэттон встретил нас с распростертыми объятиями.
— Я к тебе по служебному делу, — заявил Селлерс.
— И посему привел с собой одного из моих конкурентов? —
язвительно спросил Пэттон.
— Давай не будем! — предупредил Селлерс. — Делом занимаюсь
я, а Лэм нужен мне потому, что кое-что о нем знает.
— И, вероятно, хотел бы узнать много чего еще, — продолжал
язвить Пэттон.
Селлерс перешел к делу:
— Ладно. Как получилось, что твой человек сидел на «хвосте»
у Лэма?
— Не думаю, что мы станем это обсуждать. И я никогда не
признаю, что посылал за ним «хвост».
— Скажем так, Пэттон, — предложил я. — Вы следили за Дорис
Эшли, проживающей в «Мирамар Апартментс» в Колинде, и, когда в кадре появился
я, вы приставили ко мне «хвост».
— Кому другому, а тебе я отвечать не собираюсь.
Можешь не сомневаться, — отрубил Пэттон.
— Хорошо, — заявил, багровея, Селлерс, — тогда тебе придется
отвечать мне. Итак, был «хвост» за Дорис Эшли?
Да или нет?
— Зависит, что ты имеешь в виду под…
— Ты знаешь, что я имею в виду, — оборвал его Селлерс. —
Отвечай: да или нет? И побыстрее, черт возьми!
— Да, — поспешил ответить Пэттон.
— Вы держали под наблюдением ее машину у дома, не так ли? —
спросил я.
— Не желаю тебе отвечать, — упорствовал Пэттон.
— Значит, не желаешь? — сказал Селлерс. — Тогда считай, что
это мой вопрос и изволь отвечать.
— Да, держали, — ответил Пэттон.
— Ладно. А кто был вашим клиентом?
— Мы не обязаны сообщать.
— Думаю, ты ошибаешься.
— Нет.
— Для твоего сведения, — предупредил Селлерс, — все это
теперь завязано на убийстве.
— На убийстве! — в ужасе воскликнул Пэттон.
— Ты меня слышал.
— Кого убили?
— Картера Холгейта. Что знаешь о нем?
— Он… в общих чертах… Он проходил у нас по одному делу. —
Пэттон теперь тщательно подбирал слова.
Было видно, что он напуган.
— Итак, — продолжал Селлерс, — у меня есть основания
считать, что установление личности вашего клиента может иметь значение для
следствия. Поэтому я хочу знать, кто ваш наниматель?
— Минуту, — попросил Пэттон, — дайте посмотреть материалы.
Он подошел к шкафу с папками, достал одну, открыл,
перелистал, вернул папку на место и остался стоять, нахмурившись.
— Мы ждем, — напомнил Селлерс. — И для твоего сведения,
полиции нравится, когда частные детективные агентства проявляют чуть больше
желания сотрудничать в делах об убийстве.
— Много ли делают для вас «Кул и Лэм»? — спросил Пэттон.
— Все, о чем прошу, — ответил Селлерс. И, ухмыляясь,
добавил: — И даже больше.
— Хорошо. Я скажу вам, — начал Пэттон. — У нас был
«телефонный клиент», то есть дела велись по номеру телефона в Солт-Лейк-Сити.
Деньги за наши услуги пересылались нам наличными. Нашему агентству было
поручено о всех событиях немедленно сообщать по телефону. Любому, кто ответит.
— И вы не поинтересовались, кто стоит за номером? — спросил
Селлерс.
