– Ужасно, – призналась Василиса, – ужасно больно, когда вспоминаю, сколько они стоили!
– Ноги?
– Туфли! – Василиса сняла шпильку, оторвала сломавшийся каблук и метнула его в окно. Каблук попал в стекло, хорошенько ударился об него и свалился на бетонный пол. Стекло не пострадало. – Кричать пробовали? – Она обратилась к Алевтине.
Та грустно кивнула рыжей головой.
– Леокадия Валерьевна кричала, что ее насилуют.
– Мечтать не вредно, – усмехнулась Василиса.
И заставила себя утихомириться. Нельзя срывать плохое настроение на ни в чем не повинной Монти. Надо же, оказалась живой и невредимой. Впрочем, того и следовало ожидать, ведь Дубинины не матерые преступники, а только начинающие.
Что он там сказал ей про начало? И голос был не Федора! Калерия наняла стража для пленниц. К чему? Они сидят тихо как мыши. Кричать пробовали, стекло разбить пытались – и все?! Нет, Василиса на этом явно не остановится. Нужно обезвредить тюремщиков, когда те придут в очередной раз… Чем бы их обезвредить? Ах да. Хотя бы вот этими…
– Не получится, – фыркнула Монти, откидывая ногой от себя грабли. – Перед тем как войти, они дают дозу «черемухи», и мы вырубаемся.
И сопротивляться они пробовали. Василиса прошла к двери. Ходить на одном каблуке было страшно неудобно. А это мешало думать, что было единственным правильным решением. Думать, искать выход. Она вернулась на стул, сняла вторую туфлю, одним махом отломала хрупкую шпильку и замахнулась…
– Ну что, метелки?! – Окно распахнулось, и раздался противный голос. – Допрыгались?!
Каблук молниеносно пересек подвальное помещение, вылетел в открытое окошко и припечатал лоб.
– У! Ё! Ё… – успел сказать голос и умолк.
– Допрыгался, – усмехнулась Леокадия. – А ты, Василиса, меткая.
– Еще бы, – та гордо тряхнула белокурой головой, – не зря сработала живцом. – И потрясла кулаком: – Мы им еще покажем небо в изумрудах!
– Его нашли?! – с волнением в голосе спросила Леокадия.
Василиса поняла, что ее звездный час не за горами, а тут, рядом, в шаге от нее, ценный свидетель чудом остался жив. Правда, нет никакой надежды, что этот свидетель расскажет ей все откровенно. Ведь, судя по тому, что она все еще сидит взаперти, Монти ничего не рассказала преступникам. Но Василиса должна показать Леокадии, что ей можно доверять. Сейчас она станет мягкой и пушистой…
– У! Ё! – В подвальном окошке показалась голова в черном чулке, рука преступника трясла Василисиным каблуком: – Доберусь я до вас!
– Заходи, сатрап, будем рады, – прищурилась Алевтина, пододвигая к себе лопату.
Василиса вздохнула: никакого мыслительного процесса нельзя организовать в этой обстановке. И чего этому тюремщику спокойно не сидится? Ей бы час свободного времени не помешал. Ей бы вполне хватило часа для того, чтобы разузнать все подробности дорожного происшествия и расставить все по своим местам. Но видно, не судьба.
– Держите, метелки! – проворчал сатрап и протиснул между решеток бутыль, – компот из малины с абрикосами! Чтоб вы подавились… чтоб не подавились вы, девочки!
– Мы не пьем компот! – решительно заявила Алевтина. – Мы вообще объявляем голодовку! Хотим умереть на рассвете, не обремененные лишними продуктами в желудке… А вишни там нет?
– Есть, – с готовностью ответил сатрап, – вишня там очень вкусная.
– Все равно не пьем! – выпалила Алевтина и отошла от окна.
– А я вишню люблю! – обрадовалась Василиса. – Спасибо вам огромное за заботу! Давайте-ка эту бутылку мне!
– Не бери ее, Василиса, – поспешила остановить подругу Алевтина, – они туда черт знает чего намешивают.
– Не черт знает чего, – обиделся сатрап и потер лоб, – а натуральные продукты. Вишню с малиной.
– А поначалу он говорил про абрикосы, – недоверчиво заметила Леокадия.
– Ничего, девочки, – сказала Василиса, развязывая бутылку, – выпьем за их здоровье!
– Правильно, – кивнула чулочная голова, – пейте! – смотала веревку и скрылась.
– Не надо пить этот компот. – Алевтина подбежала к Василисе и попыталась вырвать у той бутылку. – Они туда подмешивают снотворное.
– У них что, нервно-паралитический газ закончился? – резонно поинтересовалась Василиса. – Или они используют газ с истекшим сроком годности? То-то я после него так быстро очухалась. И глаза недолго слезились. Ага! Получается, что они решили нас напоить снотворным посредством этого вкусного компота. Наверное, его Мария Сергеевна варила. Значит, собираются нас перебазировать.
– Собираются, – согласилась Леокадия, – они предупредили: если я ничего не скажу, перебазируют нас на городское кладбище… – Она всхлипнула.
– Девочки, – бодро сказала Василиса, – не раскисать! Я с вами!
– Естест-но, – хлюпала носом Леокадия, – и ты с нами туда же… Отдельную могилку организуют или братскую, сестринскую то есть?
– Ха! – подмигнула Василиса готовой расплакаться Алевтине. – Ничего у них не получится!
Она подошла и проверила, насколько хорошо закрыто окно. Ясно, хорошо, даже клоп не проскочит.
– Если они решили нас напоить снотворным, – Василиса говорила шепотом, – значит, в своем газе не уверены. И это нам на руку!
– Зачем нам газ на руке? – шепотом поинтересовалась Алевтина, забывшая, что собиралась реветь.
– Не важно. Думаем и анализируем. Итак, они решили напоить нас снотворным и перебазировать… – Василиса закрыла глаза, помолчала секунду-другую и вскрикнула: – Нам жутко повезло!
– Ага, – согласилась с ней Леокадия, – страшно и жутко.
– Мы сделаем вид, что выпили все, – зашептала Василиса, – и прикинемся, что спим…
– Здорово придумала, – обрадовалась Алевтина.
– Тише, – оборвала ее Монти. – Дальше.
– Они придут за нами, а мы с лопатой, граблями и молотком…
– Я с молотком, – зашептала Леокадия, – у меня с граблями несходство характеров.
– А если они нас перед этим газом? – подстраховалась Алевтина.
– Вряд ли, – нахмурилась Василиса, – что они, готовили неисчерпаемые запасы к химической атаке на соседнюю республику? Но для профилактики, когда они зайдут, лучше не дышать.
– Не есть, не пить, не дышать, – вздохнула Леокадия. – Кто мне возместит моральные издержки?!
– Калерия Дубинина, – ответила Василиса, – с подельником.
– Точно, точно, – закивала Алевтина, – Калерия Дубинина с Анатолием Сидоровым!
– Сидоровым? – Василиса постаралась скрыть удивление.
– Вот, – вздохнула Алевтина, – я тоже думала о нем как о хорошем человеке!
– Зато я всегда знала, что Сидоров подлец и разгильдяй! – довольно хмыкнула Монти. – И собиралась его гнать в шею из магазина. Только Калерия постоянно просила, чтобы я оставила его на месяц-другой, пока тот найдет другую работу. И он нашел! Взял и спер мой немецкий сейф, подлюга. Изумруд был у него?
