Умывшись, напившись, почувствовал себя значительно лучше. Заодно можно занозу вытащить. Я-то о ней почти забыл, сама напомнила. Теперь можно и окорочками заняться. Ух, вкусно!
— Дедуль, а сам-то чего не ешь? — спохватился я, когда в корзинке остался последний окорочок и единственный кусок хлеба.
— Да сытый я нынче, — похлопал брауни себя по животику. — Курдула нынче пирогов напекла — Кэйтрин ждала, так мне пара кусков перепало. Доедай, а я за кавой пошел.
Кава — так и не выяснил, откуда старик ее таскает, как всегда, оказалась выше всяких похвал и меня даже разморило, накатилась лень. Чтобы ее побороть, спросил:
— Дедушка, а ты в лагерь не заскочил?
— А как я туда могу заскочить, если тебя там нет? — пожал плечиками старик. Вздохнув, добавил. — Пытался, по правде-то говоря, да не смог. Даже мага не смог увидеть.
— Ну, ничего страшного, — утешил я сникшего брауни. — Ты у нас и так очень сильный. Вон, куда только не мотаешься.
— Я? Сильный? — хохотнул старичок. — Я весь такой же, что и прочие домовые, это хозяин у меня не от мира сего… Ладно, не ломай голову, пора мне. Ах да, голова у меня дырявая, — хлопнул старик себя по лбу. — Я же тебе еще фунт соли взял, авось пригодится.
Дед, оставив меня в неведение — отчего это я не от мира сего, пропал, утаскивая с собой не только корзинку с пустой посудой, но и единственный источник света, а я, поколебавшись пару минут — поспать ли, довести ли оружие до ума, решил-таки доделать кистень. Уж сделано, так и сделано, а поспать я еще успею.
Аккуратно оплел камушек кожаными шнурочками, стараясь сделать обвязку как можно плотнее, а уже потом принялся прилаживать к нему «косу». Не поленившись, соорудил еще и темляк, чтобы кистень не выскочил из руки. Махнул крест-накрест несколько раз, остался доволен. Что ж, оружие получилось неказистое, крестьянское, но от этого не менее убойное.
А брауни молодец. Я же узнал про соль ему ничего не сказал, не заказал, а он ее сам принес. Может, сделать еще один кистень? Нет, мешочек легкий, не пойдет. Рассыплю-ка лучше соль по карманам.
Что ж, я готов. Если не знаешь, что делать, начни делать хоть что-нибудь, а там все само пойдет. Главное, не закисать и не сидеть сиднем, ожидая развития событий, потому что события следует создавать самому.
Глава восемнадцатая
Схватка с вервольфами
Странно, что до сих пор ни один из оборотней не прибежал к моей камере, не проверил — куда подевался собрат? А должны бы. Я не великий знаток волков, да и не нужно им быть, чтобы знать, что у волков, как и у собак и слух, а уж тем более нюх, весьма отменны. И что же? Они давно должны были услышать предсмертный визг, падение тела, почуять запах крови и смерти. Я тут извелся, в ожидании нападения, собрался изготавливать баррикады из пересохших дверей, а их все нет. Может, «сливаясь» с людьми, волки не только что-то приобретают, но и теряют? Ну, не бывает так, чтобы кто-то сумел стать слишком «универсальным». Всякое оружие хорошо, если только правильно его применить. Булава ничем не хуже копья, только она его не заменит. И не стоит брать стрелу в руки, чтобы проткнуть кольчугу, а меч никто не станет накладывать не тетиву.
Не знаю, удачный пример или нет, но если взять, скажем, тяжелую пехоту — детище моего дядюшки Рудольфа, в которой я отслужил целых пять лет, то при всех достоинствах, таких как способность схватиться с рыцарской конницей и, не дрогнув, нанести ей ущерб, устойчивостью к атакам легкой пехоты противника, у нас имелось и множество недостатков. Атаковать кавалерию мы не способны (один-единственный случай не в счет), а если сражение длится долго, то очень скоро выдыхаемся и устаем, а если обстреливают лучники, то даже при крепкой броне и щитах, все равно уязвимы, потому как, как не закрывайся, стрела все равно отыщет зазор, а то и пробьет насквозь любой панцирь. И еще — а это немаловажно, отыскать парней из простонародья, крепких, способных таскать на себе кучу железа, очень сложно. И учебный лагерь, где я наматывал круги в тяжелых доспехах, тоже вставал не в пфенниг, а в тысячи талеров. Поэтому, сам король Рудольф, потешившись со своей игрушкой, в конце концов вернул все на круги своя. Есть рыцарская конница, способная вскрыть вражеский строй, а есть пехота, состоящая из лучников и копейщиков.
И то, что вервольфы способны не есть, не спать, на самом-то деле не так уж и хорошо. Уверен, что все имеет свою обратную сторону. Какую именно, сказать пока не могу — я не лекарь, и не маг, но что-то такое есть. Узнаю, обязательно расскажу. Покамест, вместо того, чтобы размышлять, нужно действовать — идти в бой без разведки, без языка и даже без рекогносцировки местности. Нет, так неправильно и непрофессионально. Лучше считать, что я как раз и провожу разведку боем, а заодно изучаю местность, где развернутся боевые действия. Вот, нашел подходящее определение и стало легче.
Кремень, ударившись о кресало, высек искры, запалившие факел. С непривычки показалось, что в яркий день посмотрел на солнце, даже ослеп, перед глазами заплясали «зайчики». Пришлось отвести руку в сторону, смежить веки и переждать несколько секунд. Зрение восстановилось, хотя «зайчики» еще плясали. Подумалось — а что бывает с теми, кто провел в темноте не сутки, как я, а гораздо дольше, а потом вышел на яркий свет?
Имущества у меня немного, ничего не забыл, ножи прибраны, второй факел сунут за отворот камзола. Плащ стесняет движения, но пусть висит.
С факелом шагать по длинному коридору веселей. Я шел, попутно освещая стены, выискивая — нет ли здесь дверей, за которыми томятся узники, вроде меня? Может, проку от них никакого, а может, чем-то помогут, а мне любая помощь сгодится. Пусть даже не дерутся, а просто подержат факел — уже неплохо.
Но ожидания оказались напрасны, на всем пути видел только глухую каменную стену, поблескивающими вкраплениями. Нет, не серебро и уж конечно не золото, а обычный гранит. Не помню, что там блестеть должно?
Чем ближе подходил к главному залу, где получил «аудиенцию» у колдуньи, тем явственнее доносился какой-то шум. Поначалу не очень внятный, но постепенно, когда в темноте туннеля проявилась огромная дверь, он стал гораздо четче и уже можно было расчленить на составляющие — звериное рычание, вскрики, падение тел и звуки ударов, а еще чья-то совсем невнятная или неразборчивая речь. Стало быть, началась схватка, хотя нет характерного лязга клинков. Кто с кем воюет? Неужели латники отыскали логово оборотней?
Я попытался открыть дверь, потянув на себя — не получилось, толкнул в другую сторону — поддалась на треть дюйма. Не мудрствуя лукаво поднес факел.
Огонь облизывал сухое дерево неторопливо, даже медленно, а оно все не загоралось. Приплясывая от нетерпения, я подгонял ленивое пламя то крепким словом, то просьбой и тут, вроде и неожиданно, дверь вспыхнула, да так, что я едва успел отскочить в сторону не опалив морду. Ладно, что нет бороды и усов — их бы не спас.
Как только пламя спало, я от всей дури пнул в середину двери, раскрывая еще горевшие створки.
