– Да, но уже темно. Ты ведь поэтому мне позвонила?
Звук моих шагов по улице отдавался эхом в телефоне. Мимо проехало несколько машин, а через каждые два-три дома у входа болтала группа мужчин. Проходя мимо них, я задавала вопрос маме, чтобы они знали, что я разговариваю по телефону.
– Да, – призналась я. – Я уже почти дома. Мне… мне было слегка одиноко.
– Ты можешь звонить мне, когда захочешь, хорошо, дочка?
– Я знаю. Как дела у папы?
– Тебе еще далеко?
– Две минуты.
– У него все хорошо. Телевизор смотрит. Ты купила билет, чтобы приехать на выходные? Бабушка будет в восторге.
– Я была занята. Завтра обязательно куплю.
– Хорошо. На улице все спокойно?
– Здесь есть люди, но я бы предпочла поболтать с тобой. Точно не отвлекаю?
– Конечно, нет, дорогая. Секундочку, только огонь потушу.
– Что ты готовишь? – спросила я, миновав последнюю группу перед домом.
– Сосиски, но твой отец уже машет, что не будет ужинать. Хочешь поговорить с ним?
– Да нет, я уже почти пришла.
– Я рада, дочка.
– Все, дома.
– Точно?
– Да, открываю дверь.
Когда зазвенели ключи, мама выдохнула гораздо спокойнее.
– Я люблю тебя, дочка.
– И я тебя люблю, мама. Если завтра купишь сотовый, позвони мне, и я сохраню твой номер.
– Хорошо. Завтра обязательно все сделаю. Сладких снов, милая.
– Папе привет.
– Передала.
Нажав отбой, я вошла в дом – здесь было темно, как и во всем районе. Я повернулась запереть замок, но, едва дверь закрылась, из тени наверху лестницы послышался мужской голос:
– Мирен, постой. Это я.
Глава 24
Порой невинность играет на стороне зла.
28 ноября 2003
5 лет с момента исчезновения Киры
В кармане брюк агента Миллера зазвонил телефон, и он извинился перед Аароном и Грейс, которые смотрели на него с недовольством и тревогой.
– Агент Миллер? – поздоровался собеседник. – Это Коллинз, криминалист.
– Что-то срочное? Я сейчас говорю с семьей, – ответил Миллер и отошел в сторону тротуара.
– Мы нашли пять отпечатков на конверте. Правая рука полностью.
– Правда? Это фантастика!
– Да. Но… не все так просто. Вы не поверите.
– В чем дело?
– Это детские отпечатки.
– Детские?
– Вы не ослышались. Они маленькие, размером с руку ребенка восьми-девяти лет. Сначала мы подумали, они могут принадлежать Кире.
– Вы серьезно думаете, что Кира передала кассету?
– Дайте мне закончить. Это была наша версия, но она не подтвердилась. Через дактилоскопическую систему мы сделали модель на основании имеющихся у нас отпечатков Киры с поправкой на возраст. Они хранятся у нас в базе с момента ее запуска в 1999-м – это было через год после ее исчезновения. Так вот, ни структура, ни пальцевые узоры – ничто не совпало. Это не ее отпечатки. Мы еще ждем от отдела судебной экспертизы анализа элементов ДНК на конверте, но в это верится с трудом. Это другой ребенок, точно говорю. Вероятно, также пропавший. Мы проверяем совпадения в базе данных по отпечаткам пальцев и уже провели поиск по реестру разыскиваемых детей с 1990 года, но безрезультатно. Возможно, у того, кто похитил Киру, есть еще один ребенок.
Пока агент Миллер внимательно слушал, Аарон и Грейс обменивались встревоженными взглядами, пытаясь уловить, не идет ли речь о какой-то зацепке в деле.
– Мы тут обсудили это дело, возможно, удастся надавить на правительство штата… – продолжил Коллинз немного нервно, – чтобы запустить кампанию и выдавать детям удостоверения личности в школах. Возможно, тогда нам удастся… ну, идентифицировать отпечатки пальцев на конверте.
– Но ведь есть шанс, что этот ребенок не станет делать удостоверение личности? И тогда все это будет зря.
– Ну… ничто другое нам пока на ум не пришло. Это первый случай, когда главным подозреваемым является ребенок.
Миллер вздохнул.
– Не волнуйтесь, думаю… – Он оборвал себя на полуслове и с виноватым видом огляделся вокруг. Женщина, ранее занимавшаяся гортензиями, теперь подрезала секатором живую изгородь, дети бросили велосипеды на землю и рисовали мелом на тротуаре, мужчина средних лет доставал из почтового ящика экземпляр журнала «Нью-Йоркер» – на обложке красовался портрет известного кинорежиссера, который пару месяцев назад угодил в тюрьму.
– … я перезвоню, Коллинз.
– Что происходит? Что они обнаружили? – с обеспокоенным видом спросил Аарон, едва Миллер приблизился к ним.
Тот закончил звонок и вскинул руку, призывая к терпению. Аарон положил ладонь на плечо Грейс, и этот жест был полон печали, как он ни старался это скрыть. Миллер подошел к соседу и попросил у него журнал. Мужчина с удивлением смотрел, как затем агент приблизился к детям и присел на корточки.
С того места, где стояли Аарон и Грейс, разговор не был слышен, но они увидели, как Миллер сунул руку в пиджак, вытащил купюру и протянул ее мальчишкам. Один из них вскочил на ноги, схватил банкноту, а затем журнал. Другой последовал за ним, и они побежали в направлении дома Темплтонов. У почтового ящика они остановились: один из мальчишек открыл его, а другой свернул журнал и засунул его внутрь. Потом дети побежали обратно к агенту, и тот выдал им еще по купюре.
Разговор затягивался. Мальчик повыше ростом пару раз кивнул, а второй просто стоял рядом. Несколько минут спустя Миллер вместе с темноволосым мальчиком направился в сторону дома Темплтонов, а хозяевам оставалось только теряться в догадках.
– Мистер и миссис Темплтон, позвольте представить вам вашего соседа…
– Зак. Я Зак Роджерс… живу через четыре дома отсюда. Мои родители – Джон и Мелинда Роджерс.
Мальчик сунул руки в карманы, явно чувствуя себя неуютно.
– Отлично, Зак. И о чем ты хочешь рассказать? Волноваться не о чем.
– Мне очень жаль, честно-пречестно, – сказал он, опустив голову.
Грейс опустилась на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне. Аарон нахмурился, и его лоб прочертила кривая линия, предвосхищая будущее.
– В чем дело, дружок? – мягко спросила Грейс. – Пожалуйста, не волнуйся. Что бы это ни было, все будет хорошо. Знаешь, у нас есть дочь, примерно твоего возраста… Вы бы с ней обязательно подружились. Надеюсь, вам однажды удастся поиграть вместе.
Зак, казалось, слегка успокоился и сглотнул, прежде чем продолжить.
