Постепенно Мирен заработала себе репутацию, и хотя исчезновение Киры Темплтон зашло в тупик, как только главный подозреваемый сгорел в огне, она не переставала ее искать.
Мирен сняла помещение на складе из красного кирпича недалеко от реки и хранила там все файлы и архивы, которые собирала годами и просматривала уже столько раз, что не верила, что сможет найти что-то новое. В этот раз, прежде чем поднять рольставни, закрывающие доступ на склад, она огляделась, стараясь убедиться, что ее никто не видит. Улица была пустынна, а остальные склады закрыты. Она с силой толкнула ставни, и тишину разорвал скрип ржавого металла.
Пыль внутри давно улеглась – в отличие от историй, заключенных в десяток аккуратно расставленных металлических картотечных шкафов вдоль стен. Цифры на маленьких картонных карточках на дверцах обозначали десятилетия, начиная с 1960 года и заканчивая четвертой справа, обозначенной как 00'. На остальных значились имена: Кира Темплтон, Аманда Маслоу, Кейт Спаркс, Сьюзен Доу, Джина Пебблз и так далее. Там Мирен хранила всю информацию об открытых делах, зашедших в тупик, надеясь найти какую-нибудь ключевую подсказку, которая прояснит происходящее.
Открыв один из ящиков, она достала несколько папок и коробку и положила их на шкаф. Мирен наклонилась, чтобы сложить все в матерчатую сумку, и то ли из-за тишины, то ли из-за ощущаемого напряжения в этом хранилище, полном печальных и тяжелых историй, она вздрогнула, когда в кармане пальто зазвонил телефон.
– Мама? Как ты меня напугала.
– Я? Ты занимаешься чем-то опасным?
– Ну хватит. Я… в офисе. Тебе что-нибудь нужно? Я занята.
– Да нет. Просто хотела узнать, как у тебя дела.
– Все хорошо, мам.
– В этом году тебя очень не хватало на День благодарения.
– Я знаю, прости, мам… Мне правда нужно было работать.
– И я этому рада, милая. Ты занимаешься любимой работой, ты ради этого училась, но…
Мирен прикрыла глаза. Она чувствовала себя ужасно.
– Я знаю, мама. Прости. Я пыталась закончить одну из статей и… в последнюю минуту возникли проблемы. Источник отказался от своих слов, взял самоотвод, и мы больше не могли печатать статью без каких-либо подтверждений. Мы бежали наперегонки со временем, чтобы найти нового свидетеля, который подтвердил бы эту историю. Мне очень жаль.
– У вас был День благодарения в офисе?
– Если тебя это утешит, я была не одна. Газета должна быть в киосках и на крыльце домов половины страны каждое утро. Офис был переполнен. Начальство заказало на всех индейку с горошком. Не думай, что я просто жевала бутерброд перед компьютером.
– Так ты делаешь почти каждый день, – засмеялась мать.
– Да, но не в День благодарения.
– Я рада, что они хорошо к тебе относятся, дочка. Ты это заслужила.
– Мы должны держаться вместе. Интернет все изменил, и некоторые отделы сокращают штат. Что будет с миром без журналистики?
– Не знаю, дочка, но знаю одно: мы очень по тебе скучаем. Твой отец рассказал за ужином ту отвратительную шутку про кешью, и один из орешков чуть не застрял у него в носу.
– Опять? – засмеялась Мирен.
– Ты же его знаешь.
Мирен была так увлечена разговором, что не заметила ни звука шагов позади себя, ни тени, двигавшейся за ее плечами, когда сильная рука схватила ее сзади и закрыла ей рот. Мирен выронила трубку, и миссис Триггс ошеломленно слушала звук падения телефона и приглушенные стоны дочери:
– Мирен, что случилось? Ты здесь?
В течение нескольких мгновений мужчина просто крепко удерживал девушку, не говоря ни слова, пытаясь оценить, будет ли она сопротивляться, а ее пульс участился, активируя все защитные механизмы. На секунду в ее сознании всплыл образ, как она беспомощно лежит на скамейке в том самом порванном оранжевом платье, в котором потом в панике бежала домой. Дыхание участилось, издалека Мирен слышала мать на другом конце провода.
– Это будет быстро… У меня есть… кое-что для тебя, – пригрозил позади нее грубый мужской голос.
– Мирен, кто это? Мирен! – кричала миссис Триггс.
Мужчина начал шарить по карманам пальто, пока не заметил бумажник, и протянул руку, чтобы забрать его. В этот самый момент Мирен открыла рот и сильно укусила, зажав между зубами указательный и средний пальцы нападавшего, и он завопил так, что было слышно на другом конце провода. Прежде чем этот тип успел что-то сообразить, он оказался на полу с головой, прижатой к задней стенке одного из картотечных шкафов, и пистолетом во рту.
– У меня тоже есть кое-что для тебя, – решительно прошептала Мирен, взводя курок.
Глава 39
Человек способен жаждать боли, если это единственное, что приносит ему надежду.
27 ноября 2010
12 лет с момента исчезновения Киры
Агент Миллер прибыл в офис ФБР с кассетой в руках и, сбросив серый плащ на письменный стол, где стояла рамка с фотографией дочери с выпускного, отправился в отдел криминалистики, чтобы, как и в предыдущие разы, убедиться в отсутствии дополнительных отпечатков помимо тех, что принадлежали Грейс, Аарону или тому, кто нашел посылку. В первый год отпечатки оказались ложным следом: он привел их к мальчику, который смог дать лишь очень расплывчатый портрет белой женщины с вьющимися волосами. Этот набросок был теперь прикреплен к стене рядом с монитором, но лицо частично закрывала груда картонных папок, набитых бумагами.
Следующие две кассеты, появившиеся после 2003 года, были обляпаны так, что обнаруженные на них отпечатки пальцев не несли никакой пользы: посылки передавались из рук в руки случайными людьми, пока наконец не попадали в полицию или к семье.
На первый взгляд четвертая кассета была такой же, как и все остальные: 120-минутная «ТДК» без коробки, вложенная в мягкий коричневый конверт, который можно купить на любом углу. На нем не было ни почтовых марок, ни следов, ни царапин, только нарисованная цифра 4. Пакет выглядел неповрежденным, и, возможно, тот факт, что он оказался в почтовом ящике старого дома Темплтонов, означал, что их единственный источник улик на этот раз не был скомпрометирован.
– Джон, взглянешь на это? – попросил Миллер криминалиста.
– Новая запись Киры?! Через сколько рук она прошла?
– Теоретически, ее трогали только Темплтоны и, возможно, арендатор, который живет в их старом доме. Если что-нибудь найдешь, дай мне знать.
– Это срочно? – спросил он с беспокойством.
– Мне скоро пятьдесят пять. Конечно, это срочно.
– Ладно. Дам ответ через пару часов.
– Пожалуйста, сначала оцифруй запись и пришли мне копию. И бога ради, она не должна выйти за пределы этой комнаты.
– Хорошо, что-нибудь бросается в глаза? Какие-нибудь изменения в мебели или еще что-нибудь? На третьей она была в оранжевом платье, не так ли?
