В сериалах с развлекательных каналов в такие моменты говорят: «Вот дерьмо!»
Через камеры безопасности я видел, как все растерялись, но тревогу пока не забили, еще нет.
Пин-Ли, которая только что явно покопалась в моей локальной системе, скрестила руки на груди. На ее лице читалось сомнение.
– Мне трудно в это поверить.
Она не добавила «…а ты просто кретин», но в тоне это слышалось. Ей не нравилось, когда кто-то сомневался в ее компетентности.
– Он больше не подчиняется нашим приказам. Мы не контролируем его действия, – раздраженно сказал Гуратин. Ему тоже не нравилось, когда кто-то сомневался в его компетентности, но проявлял он это иначе. – Я показал свой анализ Волеску, и он согласен.
На мгновение я почувствовал, что меня предали, хотя это глупо. Волеску – мой клиент, я спас ему жизнь, потому что такова моя работа, а не потому, что он мне нравится. Но тут Волеску вдруг сказал:
– Я с тобой не согласен.
– Значит, модуль контроля все-таки работает? – спросила Мензах, нахмурившись.
– Нет, модуль точно взломан, – объяснил Волеску. Когда его не атакуют здоровенные зверюги, он ведет себя довольно спокойно. – Связь модуля контроля с остальной системой автостража частично разорвана. Модуль передает команды, но не может заставить их выполнять и контролировать поведение, а также не может его наказать. Но я считаю, раз автостраж защищал нас, заботился о нас, хотя давно уже бесконтролен, это дает нам еще больше оснований ему доверять.
Ладно, все-таки он мне нравится.
– С самого прибытия экспедиция столкнулась с саботажем, – напирал Гуратин. – Отчет о рисках неполный, на картах отсутствуют целые куски. Автостраж наверняка часть этого саботажа. Он работает на компанию, а она по каким-то причинам не хочет, чтобы мы исследовали планету. Именно это, видимо, и случилось с «Дельтой».
– Несомненно, происходит что-то странное, – вставил Ратти, дождавшись подходящего момента. – У «Дельты», согласно их спецификации, должно быть только три автостража, но в их жилмодуле мы наткнулись на пятерых. Кто-то устраивает диверсии. Но я не думаю, что в этом замешан наш автостраж.
Последней высказалась Бхарадвадж:
– Волеску и Ратти правы. Если бы компания отдала автостражу приказ убить нас, мы бы уже были покойниками.
– Он же сам рассказал о боевом модуле, сам просил себя убить! – взбеленилась Оверс. – С чего бы ему так поступать, если он хотел нам навредить?
Она мне тоже нравилась. И хотя встревать в их разговор мне хотелось меньше всего, пришло время высказаться. Наблюдая за ними через камеру безопасности, я не открывал глаза, потому что так было проще.
– Компания не пытается вас убить, – выдавил из себя я.
Они растерялись. Гуратин начал что-то мямлить, но Пин-Ли шикнула на него. Мензах шагнула вперед, встревоженно глядя на меня. Теперь она стояла ближе всех, а Гуратин и остальные расположились полукругом у нее за спиной. Бхарадвадж сидела в кресле чуть поодаль.
– Откуда ты знаешь? – спросила Мензах.
Даже через камеру мне было непросто. Я попробовал притвориться, что лежу в своем боксе.
– Если бы компания хотела вас убить, она бы отравила вашу еду или воздух через систему переработки. Компания предпочла бы имитировать несчастный случай.
Только тут до них дошло, насколько просто для компании устроить диверсию в системе жизнеобеспечения.
– Но это, конечно же… – начал Ратти.
Выражение лица Гуратина посуровело.
– Этот автостраж уже убивал людей, которых обязан был защищать. Он убил пятьдесят семь рабочих на руднике.
Помните, я говорил, что хакнул модуль контроля, но так и не стал серийным убийцей? Это не совсем так. Просто я уже был убийцей.
Объясняться не хотелось. Но надо было.
– Я взломал модуль контроля не ради того, чтобы убивать клиентов, – сказал я. – Его закоротило, потому что тупая компания закупает только самые дешевые комплектующие. Когда модуль вышел из строя, я потерял контроль над системами и убил людей. Компания починила меня и установила новый модуль контроля. И я взломал его, чтобы такого больше не повторилось.
Мне кажется, так все и было. Наверняка я знаю одно – когда я взломал модуль, такого больше не повторялось. Так вся история звучит лучше. А я смотрю достаточно сериалов и знаю, как должны звучать подобные истории.
Волеску это огорчило. Он слегка дернул плечами.
– Судя по личным логам автостража, которые вытащил Гуратин, это похоже на правду.
Гуратин нетерпеливо развернулся к нему.
– Логи подтверждают лишь то, что автостраж верит в правдивость этого рассказа.
Бхарадвадж вздохнула.
– И все же я сижу здесь живая.
На сей раз тишина была недоброй. По сети я видел, как неуверенно заерзала Пин-Ли и переглянулась с Оверс и Арадой. Ратти потер лицо. Затем Мензах тихо спросила:
– Автостраж, у тебя есть имя?
Я не очень понял, чего она хочет.
– Нет.
– Он называет себя Киллербот, – сказал Гуратин.
Я открыл глаза и посмотрел на него. Не смог себя перебороть. По их выражениям я понял, что все мои чувства отразились на лице, а я это ненавижу.
– Это личное, – пробормотал я.
На этот раз пауза затянулась.
Через некоторое время Волеску сказал:
– Гуратин, ты хотел знать, как он проводит время. Именно это ты и искал в логах. Расскажи остальным.
Мензах подняла брови.
– И?
– С тех пор как мы приземлились, он скачал семьсот часов развлекательных программ. В основном – сериалы. Какой-то сериал под названием «Лунный заповедник». – Он покачал головой, словно не веря собственным ушам. – Вероятно, он использовал их, чтобы шифровать данные для компании. Не мог же он все это посмотреть, мы бы заметили.
Я фыркнул. Он меня недооценил.
– Это тот сериал, где адвокатша колонии убила руководителя службы терраформирования, который был донором органов для ее ребенка?
Я не сумел с собой совладать и встрял:
– Она его не убивала, это наглое вранье.
Ратти повернулся к Мензах.
– Он и правда это посмотрел.
На ее лице отразился живейший интерес, а Пин-Ли спросила:
– Но как ты взломал модуль контроля?
– Все оборудование компании одинаковое.
Однажды я получил обновление, включающее все спецификации систем компании. Я торчал у себя в отсеке и, когда мне нечем было заняться, копался в кодах модуля контроля.
Гуратин, похоже, остался при своем мнении, но промолчал. Я решил, что прибавить ему нечего, так что теперь моя очередь.
