Гигиеническим аппаратом я стер кровь и жидкость, но был слишком зол, чтобы принимать душ. Душ расслабляет, а мне не хотелось растерять всю злость. Из дезинфектора выпала толстовка экипажа ГИКа. Моим первым побуждением было отшвырнуть ее, но она была мне нужна, и потому я натянул ее через голову, а остатки своей рубашки бросил на пол. Теперь я сидел на полированной поверхности туалетного шкафчика, забравшись на него прямо в ботинках. Надеюсь, ГИКа это раздражало. Я предположил, что он видит меня не через камеру, а через сенсор.
Мне не хотелось расстраивать Амену еще больше, и потому я ответил:
«Да».
Люк открылся, вошли Ратти и Амена. Ратти вправил колено и больше не хромал. Он закрыл люк, а Амена подошла к туалетному шкафчику с другой стороны от раковины и тоже уселась на него. Она подобрала под себя ноги и встревоженно уставилась на меня.
– Он слышит все, что говорят на борту, – предупредил я.
Ратти с улыбкой протянул мне куртку.
– Ну и пусть, я к этому привык.
Да, я понял, что это было про меня.
Куртку почистили и заменили материал в сожженных местах и дырках. Ратти вздохнул и прислонился к стене.
– Итак, у тебя отношения с этим кораблем.
Я пришел в ужас. До чего же люди отвратительны!
– Нет!
Ратти раздраженно фыркнул.
– Я не имел в виду сексуальные отношения.
Амена смущенно нахмурилась.
– А это возможно? – полюбопытствовала она.
– Нет! – заверил я.
– Но вы дружите, – упорствовал Ратти.
Я снова забился в угол и натянул куртку.
– Нет. Нет и нет.
– Больше нет? – уточнил Ратти.
– Нет, – отрезал я.
ГИК перестал слать мне запросы, но я знал, что он слушает. Все равно что враждебный внешний разум, неспособный заниматься своим делом, не подсматривая тебе через плечо.
Выражение лица Ратти было нейтральным, но все же с намеком на скепсис, и это страшно раздражало.
– У тебя много друзей среди ботов? – спросил он.
Я вспомнил про беднягу Мики, который хотел быть моим другом. Конечно, с вероятностью в девяносто три процента Мики хотел дружить со всеми, но однажды он сказал мне: «У меня есть друзья среди людей, но никогда не было друга, похожего на меня».
– Нет, – отрезал я. – Это совсем не та дружба, что бывает у людей.
– Разве? – сказал Ратти, по-прежнему со скепсисом. – А корабль, похоже, считает по-другому.
– Корабль понятия не имеет, о чем толкует, к тому же он часто врет и вообще говнюк.
Крохотные, незаметные для человеческого зрения флуктуации в освещении показали, что ГИК это слышал.
– Почему ты называешь его ГИКом? – спросила Амена. – Он сказал, что его зовут Перигелий.
– Это анаграмма. Означает Гнусный Исследовательский Корабль.
– Это не анаграмма, – прищурилась Амена.
– Ну и ладно.
У людей столько всяких слов, так какая разница?
– И все же, – упорствовал Ратти, – я думаю, что хотя и ты, и Перигелий знаете, как завязать отношения с людьми, но вы не вполне уверены, как строить отношения друг с другом.
И все равно звучало отвратительно.
– Обязательно называть это отношениями?
Ратти повел плечом.
– Тебе же не нравится слово «дружба». Так что еще остается?
Понятия не имею. Я наскоро поискал в архивах и вытащил первый попавшийся результат:
– Взаимопомощь в администрировании.
Огни снова моргнули, теперь с явным сарказмом.
– Я вижу твои проделки, ГИК! – завопил я. – Хватит меня доставать!
Амена огляделась, пытаясь понять, на что я так среагировал. Ратти опять вздохнул.
– Не знаю, слышал ли ты, чем мы занимались снаружи, но Арада и Тиаго вели переговоры с Перигелием и пришли к соглашению. Мы поможем найти и освободить его команду, а он окажет нам всю необходимую поддержку для возвращения на территорию «Сохранения».
– Это не соглашение, – возразил я. – Он просто делает то, что и так собирался.
– Мы в курсе, – беспомощно развел руками Ратти. – Но у нас все равно нет выбора. Даже если бы он позволил нам отправить через червоточину сигнал бедствия, ближайшая станция находится на территории Корпоративного кольца. А мы сейчас в так называемой потерянной системе, право собственности на которую затребовала корпорация, а значит, нарушили кучу их законов, и к тому же на двигателе корабля установлена аппаратура с инопланетными технологиями. Кто бы ни ответил на наш призыв, корабль может заявить, что был модифицирован против воли, и нас не доставят домой, а завалят гигантскими штрафами. Это гораздо хуже, чем экипаж Перигелия и его университет.
Насчет этого он был прав, но все обстояло еще хуже, чем он думал.
– Там все не так, как на территории Альянса «Сохранение». Станционным ретранслятором можно воспользоваться, только когда вы находитесь в территориальной зоне станции, никто не будет передавать сигнал бедствия через червоточины. В лучшем случае сигнал отошлют местной передающей компании, которая свяжется с нами и заключит контракт на спасение. Придется заплатить авансом, а кончится все, вероятно, тем, что мы будем должны станции за передачу сигнала, хотя это зависит от местного законодательства.
У Амены отвисла челюсть.
– Мы должны заплатить за спасение?
Ратти потеребил лицо, бормоча:
– Ох, ненавижу Корпоративное кольцо.
– Правда? Я тоже, – сказал я. Да, это был сарказм.
И только тогда мне пришло в голову, что я должен был заметить кое-что раньше.
Амена явно пыталась обдумать все возможные последствия:
– А если здесь появится какая-нибудь корпорация, тебе это не навредит? Ведь ты же конструкт.
– Не навредит, – сказал я. Удивительно, но люди из «Сохранения» совершенно не разбираются в том, как все устроено в Корпоративном кольце. – Здесь автостражи легальны. Твоя мать зарегистрирована как мой владелец, а ты – ее законный представитель.
Определенно, ее представителем была Амена, а не Тиаго.
– Моя мама тобой не владеет, – возмутилась Амена.
– Нет, владеет.
Доктор Бхарадвадж говорила мне, что люди из «Сохранения» не понимают этих концепций, и я ей, в общем-то, поверил, но убедиться лично – совсем другое дело.
Амена посмотрела на Ратти, призывая его на помощь. Он мрачно кивнул.
– У Арады, Оверс и у меня есть заверенные копии официальных документов, они хранятся в наших интерфейсах, просто на всякий случай. Если мы и в самом деле попадем в лапы корпораций, ты должна подтвердить, что владеешь автостражем на законных основаниях, Амена.
