14
Они идут по городу рядом, и Маргарет досадует на Уэса, хотя и не следовало бы. Умом она понимает, что причиной тому ее усталость и раздражительность, как всегда после очередного «эпизода», но логические объяснения настроение ей не поднимают. Ей невольно вспоминается, как он пыжился, словно некая экзотическая птица, ради Аннетт Уоллес. Не удержавшись, она искоса поглядывает, как глупо он ухмыляется сам себе. За каких-нибудь тридцать минут он ухитрился взбесить Джейме еще сильнее, чем прежде. Уэса нельзя оставлять одного ни на секунду. Он ничем не лучше щенка, у которого режутся зубы.
– Вижу, ты завел друзей, – говорит она.
– Может, и завел, – его усмешка становится заискивающей. – Завидуешь?
– Нет.
– Хм-м… – скептический, насмешливый звук из тех, к каким она не то чтобы привыкла.
Рукава его тренчкота вяло болтаются у него по бокам, как вторая пара рук. Он вновь выглядит самим собой, то есть нелепо, но она никак не может забыть, каким он был с оскаленными зубами и глазами, потемневшими от ярости. Не вмешайся она еще мгновение, и он кинулся бы в драку с Джейме. В этом она уверена. Пожалуй, стоило бы ему позволить.
– Я же говорила тебе: такого врага, как Джейме, лучше не наживать.
– А я его не боюсь, – резко отзывается он. – И вообще, он первый начал. А я был занят своим делом.
– Бесстыдный флирт с Аннетт Уоллес едва ли можно назвать своим делом.
– Бесстыдно я не флиртовал.
– Он влюблен в нее.
– И я тоже.
Маргарет закатывает глаза. Всем известно, что Джейме совершенно без ума от Аннетт с самого детства, но без малейшего проблеска взаимности. Однажды он довел Сэм Пламмер до слез, потому что она имела наглость пригласить Аннетт на кофе.
– Ты своими руками нарисовал удобную мишень у себя на спине. Но если будешь держаться подальше от него – и от нее, он оставит тебя в покое.
– А ты что, тоже заигрывала у всех на виду с Аннетт? Что-то незаметно, чтобы он оставил в покое тебя.
Маргарет не нравится его пытливый взгляд. Рассказать ему правду было бы так легко, но ее язык заплетается всякий раз, стоит ей представить, как она выговаривает: «Это потому, что я ю’адир». Ее все еще до ужаса пугает его возможная реакция. Жалость будет ничем не лучше презрения.
– Он зол. И чувствует угрозу.
– Само собой. Только не могу понять, почему угрозу он чувствует не от кого-нибудь, а от тебя.
– Ты еще не видел, как я стреляю на поражение, – отрывисто бросает она. – Наверное, не мешало бы тебе продемонстрировать.
Он вскидывает руки.
– Нет уж, не надо. У меня богатая фантазия. И потом, что ты будешь делать без меня, когда некому станет тебе досаждать?
По коварному блеску в его глазах Маргарет понимает, что следовать ее совету он и не собирается, и у нее возникает чувство, что настаивать на своем с ее стороны означает лишь усилить притягательность Аннетт для Уэса. Если ему хочется нарваться на неприятности, которых можно избежать, – это его право.
Дневной свет тускнеет, магазины начинают зажигать огни. Уэс засматривается на каждую витрину, мимо которой они проходят, прилипает к витрине портного. И так пристально, с таким вожделением вглядывается в костюм, выставленный в ней, что Маргарет не сомневается, что на нем останется отпечаток его лица. Изящный узор на рукавах, вышитый всеми цветами океанской воды на рассвете, почти наверняка оценен дороже, чем обе их жизни, вместе взятые.
– Идем, – зовет она. – У Морганов должно быть то, что тебе нужно.
Они бредут по тротуару к магазину с вывеской «В.К. Морган», приветливый звон колокольчика над дверью возвещает о их приходе. Магазинчик тесный, как стенной шкаф, – тут и аптекарский товар, тут и бакалея, тут и сигары, потому и пахнет всегда чем-то вроде жженых свечей. Выбеленные солнцем рога висят над головой, как зловещая люстра, поблескивая подвесными светильниками.
Туристы почти опустошили магазинчик, словно зарезанную и выпотрошенную скотину. От него не осталось ничего, кроме костей. Все в Уикдоне ходят сюда за покупками, и если визиты местных позволяют Морганам работать безубыточно, то настоящие деньги приносит им продажа мехов в Дануэй, алхимикам. Модные каталоги пестрят всевозможной алхимизированной одеждой: норковыми палантинами с приданным им алмазным сиянием, подбитыми мехом плащами, обработанными перечной эссенцией для тепла, гладкими кроличьими жакетами, наделенными дождеотталкивающими свойствами нефти.
Близнецы Морган сидят за прилавком бок о бок, как две сердитые вороны на телефонном проводе. Рыжие волосы они носят распущенными, длинными волнами ниспадающими из-под широкополых шляп.
– Ну и ну, Кэтрин, – Вивьен подается вперед на своем стуле. Ее золотые кольца, каждое из которых украшено фрагментом кости, стучат, как дождевые капли, стоит ей развести пальцы на стеклянном прилавке. – Сдается мне, это Мэгги Уэлти опять навестила нас.
– Так и есть. Много же воды утекло с тех пор, как мы видели ее в прошлый раз.
– И вовсе не так уж много. Ты что, уже забыла? Если не ошибаюсь, это было не далее как две недели назад.
– Да что ты, конечно, нет, Вивьен. Прошло уже несколько месяцев.
Выговор у них странный, отрывистый и сбивчивый, но. видимо, все-таки не акцент, а их личная особенность, поскольку они родились и выросли в Уикдоне. Пока они переговариваются, Уэс уставился на Маргарет, в замешательстве вытаращив глаза.
Магазин правильно назвали инициалами их обеих: Маргарет никак не может избавиться от возникшего еще в детстве подозрения, что сестры, в сущности, – один человек. Они выглядят одинаково. Их голоса звучат одинаково. Они часто употребляют царственное «мы» и говорят так, словно читают мысли друг друга. Большинство людей это сбивает с толку, а Маргарет к ним уже привыкла. Пришлось привыкнуть, ведь только они единственные во всем в городе дают ей справедливую цену за то, что она продает.
– Не обращай на них внимания, – говорит она Уэсу. – Бери, что тебе надо, и пойдем.
И как раз когда он открывает рот, чтобы ответить, сестры замечают его.
– А это кто же такой? – спрашивает Кэтрин.
Для поразительного преображения больше ничего и не требуется. Уэс раскованной походкой приближается к прилавку, ставит на него локоть. Его голос становится медоточивым, улыбка – лучезарной.
– Уэстон Уинтерс, мэм. Приятно познакомиться.
– О-о… – У обеих перехватывает дыхание. – Нам тоже очень приятно, мистер Уинтерс.
– Да, очень, – вторит Вивьен.
Он ненасытен. Сначала Аннетт Уоллес, теперь двойняшки Морган. Как выходит, что все они попадаются на эту удочку? Почему ничего не замечают? Каждое сказанное им слово, каждый поступок рассчитан на то, чтобы нравиться людям. Даже неловко оттого, как явно он жаждет одобрения и приятия окружающих.
