Записи Уэса нацарапаны нетвердым почерком, без какого-либо подобия порядка – вкривь, вкось, с пометками, сделанными где попало. Похоже, его мысли несутся, словно гончая, спущенная с поводка на охоте. От такого хаоса у нее мурашки бегут по коже. В ее мире царят методичность и система – как разобрать и почистить ружье, как освежевать оленя, как притравить гончую, – а не это безумие.
– Чем это ты занят так рано? – спрашивает она.
– Так поздно, – поправляет он. – Всю ночь просидел.
Она тычет в открытую страницу его книги.
– Ты даже на четверть не продвинулся.
Все подобие учтивости разом слетает с его лица. Он придвигает книгу к себе, оберегающим жестом прикрывает ее.
– Знаю.
– У тебя есть новые варианты пуль?
– Пока нет.
– Ты рассчитываешь найти что-то в этой книге? – Он подчеркнуто игнорирует ее и вместо ответа пишет в своем блокноте одну случайно выбранную букву за другой. Маргарет не чувствует за собой вины, подкалывая его. Никому и никогда даже в голову не приходило удостоить ее такой роскоши – пощадить ее чувства. – Демонстрации завтра.
– Ага. Ты уже говорила, только что.
– Ну так что же ты тянешь?
В его глазах мелькает раздражение.
– А я и не тяну.
Она отбирает у него записи.
– Эй!
Маргарет раскладывает их по столу, словно сдает карты. Мало того, что эти записи неряшливы, так они еще и кишат ошибками: зеркальными буквами, до неузнаваемости неверно записанными словами. Но удивительнее всего пометки на полях. Небрежно нарисованные странные мелкие чудовища зубасто улыбаются ей. Среди них – человечек, раздавленный книгой под названием «Алхимические свойства металла». К человечку пририсован ярлычок с фамилией ее автора.
Уэс собирает свои бумаги так поспешно, что комкает их в руке.
– Я знаю, как все это выглядит, но у меня такой способ сосредотачиваться, ясно?
Маргарет уже высказала свои мысли, поэтому не видит необходимости развивать тему. Уэс делает выдох, от которого взлетает слишком длинная челка, падающая ему на глаза. Потом берет авторучку и старательно делает вид, будто читает книгу. Ручку он держит как молоток, на кончик давит слишком сильно, и тот сочится чернилами на страницу.
Вдруг ей в голову приходит одна мысль, и от нее внутри сразу же распускается стыд, вызывает ощущение кислятины в желудке.
– Можно спросить тебя кое о чем?
– Конечно, – с преувеличенным воодушевлением отзывается он. – Почему нет?
– Чтение дается тебе с трудом, да?
Он широко улыбается ей, но глаза блестят совсем не весело.
– Шутишь? Ты что, шутишь?
– Нет, не шучу.
Уэс вздыхает, вертит ручку в пальцах.
– Когда я читаю слишком долго, у меня начинает болеть голова, я вижу слова, но не узнаю их… Это как прерывающийся радиосигнал. – И он быстро добавляет: – Но это пустяки.
Маргарет не совсем понимает, что он имеет в виду, но озабоченная складочка у него на лбу указывает, что он вовсе не лентяй, как она поначалу полагала. Он старается изо всех сил.
– А что ты пытаешься сделать?
– Несколько последних трансмутаций у меня получились не такими, как я хотел, и меня, в принципе, никто и никогда не учил, как делать альбедо. Вот я и пытаюсь понять, что я упускаю. Мне надо выяснить, как дистиллировать более концентрированную coincidentia oppositorum.
Маргарет придвигает к себе книгу, которую он читает. По памяти листает страницы, пробегает несколько вводных и исторических глав и наконец находит ту, где углубленно рассматривается альбедо, процесс очищения.
– Спасибо, – хмуро говорит он.
– Могу почитать вслух, если это сэкономит тебе время.
Она удивляет их обоих, себя в первую очередь. Об этом она думала лишь отвлеченно: что, если они добьются успеха, он станет учеником ее матери. И что он уже алхимик. Но самой вложить ему в руку оружие – совсем другое дело. Несмотря на все свои предчувствия, ей хочется верить в него и в его мечты. Верить, что его доброта переживет профессиональную подготовку.
Он отпивает кофе.
– Было бы полезно.
И Маргарет начинает читать.
Он слушает, закрыв глаза и сведя брови, иногда что-то царапает на клочке бумаги. К тому времени, как она дочитывает главу, возбуждение до предела переполняет его.
– Никуда не уходи, – он застегивает рукава у локтей и вскакивает со своего места. – Иначе пропустишь, когда все получится.
Маргарет не мешает ему хлопотать над циклом трансмутации, схему которого он нарисовал прямо на письменном столе. Он стирает руны и снова перерисовывает их до тех пор, пока в золотистом свете лампы вокруг него не образуется облако мельчайшей меловой пыли. Маргарет достает из-под стула свою книгу и устраивается на подоконнике эркерного окна, выходящего на море. Солнце уже прорывается сквозь воду, окрашивая ее алым сиянием.
Уэс кладет ладони на меловой круг и принимается сжигать полное блюдо песка. В таком виде алхимия кажется такой простой. Порой Маргарет гадает, к чему она в итоге пришла бы и смогла бы когда-нибудь смириться с душевным одиночеством.
Вскоре вонь серы вытесняет все прочие запахи. Маргарет приоткрывает окно, чтобы впустить свежий воздух. Прохлада раннего утра приятно ласкает кожу. Окутанной теплом шерстяных носков и алхимии, ей, как ни странно… уютно.
Удостоверившись, что Уэс полностью поглощен работой, Маргарет задергивает шторы, прячась за ними, и открывает книгу – последний роман ее любимого писателя, М. Г. Хаффмена. Следующую сцену она предвкушает с большим нетерпением, чем решается признать. Любовные романы она читает уже много лет, но редко кому из пар симпатизирует так же откровенно, как этой. После без малого двухсот страниц она будет вознаграждена за свое терпение, свои тревоги, свое сострадание. Пока она читает, окружающий ее мир ускользает прочь. Существуют лишь персонажи, бумага между ее пальцами и знакомый, щемящий жар, постепенно нарастающий в ней.
– Маргарет?..
Ей с трудом удается удержаться и не выругаться, когда голос Уэса рассеивает чары. Сквозь кремовую белизну шторы он проступает темным пятном. Может, он поймет намек, сообразит, что она не отзывается намеренно.
– Ну, Маргаре-ет… – тянет он. – Я же знаю, что ты меня слышишь.
Под его ногами скрипят половицы. Панический трепет охватывает ее, она прячет книгу под подушку за спиной. Шторы раздвигаются, в оконную нишу врываются запахи алхимии и его лосьона после бритья, пахнущего ромом и лавром.
– Эй, что это ты тут делаешь?
Она остро сознает, что в руках у нее пусто, а щеки раскраснелись.
