– Я шикарен.
– Ничего подобного, – она прикладывает ладонь к его щеке и заставляет повернуться к ней лицом. – Ну же, давай уйдем отсюда.
– И куда пойдем?
– Куда-нибудь в другое место. – Ее ладонь скользит по его груди, прижимается к боку. Она смотрит на него так, словно жаждет поделиться чем-то важным для него. – Не хочу говорить о Джейме или Мэгги. Вообще ни о чем не хочу говорить.
Он резко втягивает воздух.
– Не хочешь?
– Да, не хочу. Ну, пожалуйста!
«Пожалуйста». Будто одно слово способно убедить его.
Поддаться было бы так легко. Его мысли затуманены спиртным, он просто не в силах заставить себя беспокоиться хоть о чем-то так, как следовало бы. Ее невысказанное обещание не дает заглянуть в будущее дальше ближайших тридцати минут. И потом, она ведь права. Он пьян, кто станет слушать его? Может, мошенничество Джейме вообще не отразится на них с Маргарет.
«А почему бы ему не обманывать тебя? – звучит в памяти голос Мад, обращающейся к их матери. – Он же эгоистичный ребенок, который ни дня в жизни не думал ни о ком, кроме самого себя».
Мад тоже права насчет него. Может, это и вправду все, что он собой представляет. И не столько подавляет в себе чувства, сколько обманывает себя, считая, что они изначально были благородными. В конце концов, он же именно этого и хотел – чего-нибудь незатейливого, чтобы забыть собственную уязвимость. Победить в охоте – абстрактная мечта, которая погубит его, если он бросится за ней, но так и не сумеет достичь. А тело Аннетт, прижавшееся к нему, – вот оно, определенное и обнадеживающее.
– Итак?.. – Она притягивает его к себе, взяв за галстук, пока они не соприкасаются лбами. Ее теплое дыхание сладко пахнет корицей.
– Джейме Харрингтон и Маргарет Уэлти, – объявляет ведущий.
Маргарет.
Едва он слышит ее имя, как вместе с чувством вины наваливается тошнота: пожалуйста, вот и чувство, проявленное к другому человеку, не к нему самому. Господи, как же Мад не права насчет него. Во всем. Как же он мог позволить себе упустить из виду то, что так важно? Нельзя бросить Маргарет одну прямо сейчас. Не только потому, что на карту поставлены его амбиции, но и потому, что он тревожится – за свою семью, за свою страну, за нее.
– Мне правда очень жаль, – он осторожно разжимает пальцы Аннетт, высвобождает свой галстук и опускает ее руки. – Мне пора.
– Подожди!
Он ускользает от нее к дистанции стрельбы. Кто-то из зрителей шипит – Уэс отдавил ему ногу, но извиняться ему некогда. Маргарет и Джейме скоро начнут стрельбу, а он понятия не имеет, что делать. Джейме – сукин сын, мошенник, но если не удастся догадаться, что именно он сделал с ружьем, снять чары не получится. Разве что устроить какой-нибудь грандиозный сбой…
Его вдруг осеняет. Что такое, в сущности, ружейный порох, если не калиевая селитра, уголь и сера? Ему надо только подобраться достаточно близко, чтобы произвести нигредо, – и найти что-нибудь, чем можно рисовать.
Где-нибудь в кармане у него наверняка завалялся почти раскрошившийся кусочек мела, но к коже он липнет не настолько хорошо, чтобы сработать. Обшаривая взглядом толпу, он замечает молодую женщину – видение во всем белом, если не считать волны рыжего меха на шее и полос черного грима на щеках. Вот это будет в самый раз.
– Усы… – В этот момент он не может вспомнить, как формулируется связное предложение, поэтому вкладывает в единственное слово всю мольбу, на какую способен.
Она озадаченно поднимает глаза, потом указывает на свое лицо.
– Что?.. Вам нужно вот это?
Он кивает.
Она сует руку в сумочку и подает ему баночку с содержимым, которое он мог бы определить только как замазку. У него двоится в глазах, он чуть не роняет крышку, открутив ее. Еще никогда в жизни он не бывал так чертовски пьян. Старательно, как только может, он окунает палец в краску и пытается нарисовать цикл трансмутации на тыльной стороне своей руки. Линии получаются жирные и холодные, как кладбищенская глина.
– Благодарю, мэм, – он возвращает краску хозяйке. – А теперь мне пора.
– Ладно, дорогуша. Удачи тебе там.
Джейме выходит из толпы, расправив плечи, и занимает свое место у воды. Еще секунда – и все будет потеряно.
– Эй, Харрингтон! – кричит Уэс. Его голос почти тонет в шуме, но Джейме его слышит. Склоняет голову набок, окидывает злорадным взглядом.
Уэс направляется к нему со всей самоуверенностью, на какую способен. Ему даже не приходится особо притворяться, чтобы убедительно изобразить, как он запинается; валясь вперед, он хватается одной рукой за плечо Джейме. А другой, испачканной размазавшейся формулой нигредо, успевает задеть его ружье. Вот и все, что от него требовалось.
Неяркий белый свет вспыхивает под его ладонью, словно закоротило розетку, и тонкая струйка серного дыма вьется, поднимаясь в воздух между ними. Господи, как же он надеется, что все сработает.
– Ты бы хоть под ноги смотрел, Уинтерс. Чтобы не выставлять себя на посмешище.
– Виноват, виноват. Только хотел сказать тебе «прова…» – в смысле, прощальное напутствие и пожелать удачи.
Лицо Джейме наливается убийственным багрянцем. В толпе слышны ехидные смешки. Стоящая у воды Маргарет впивается в него взглядом прекрасных карих глаз. Уэс и без слов понимает ее невысказанный вопрос: «Какого черта ты творишь?»
Он подмигивает ей, но, прежде чем успевает отведать вкус ее желанной реакции, кто-то утаскивает его обратно в толпу. Это прихвостень Джейме, Мэттис. Он бурчит:
– Приди в себя, парень.
Та же рыжая девушка, которую он видел в «Слепом лисе», алхимик Джейме, усмехается ему и наклоняется, чтобы шепнуть: «Попытка засчитана».
Джейме подходит к берегу океана и неуверенно вскидывает ружье. Он жмет спусковой крючок, и оружие издает жалкий хлопок, как двигатель с неполадками в зажигании. Пуля описывает в воздухе плавную дугу и вяло плюхается в воду.
По толпе проходит ропот. Пальцы Мэттиса на руке Уэса ослабевают. У рыжей девушки в ужасе приоткрывается рот. А когда Джейме оборачивается через плечо и окидывает его гневным взглядом, Уэс понимает, что и он все понял. Может, будь он потрезвее, у него осталась бы хоть толика инстинкта самосохранения. Но теперь, пьяный до невменяемости и упоенный своей гениальной идеей, он способен лишь на одно: вынуть руку из кармана и помахать.
* * *
Маргарет притихла, и это внушает тревогу. Она выиграла, но нисколько не рада.
Сквозь дремотную пелену тумана перед глазами Уэс смотрел, как она стреляет – с той же неизменной точностью, с какой делает в жизни все. Но даже когда ведущий объявил ее победительницей, даже когда Уэс прочел их имена в списке первого отряда, даже когда они вырвались из давки в толпе, лицо Маргарет осталось каменным.
