Она тихо смеется.
– Честно говоря, не знаю. Я никогда еще не была так несчастна и так счастлива.
– Это поправимо. – Он растирает ладонями ее голые руки, покрытые гусиной кожей. – Где твоя куртка?
– Забыла. В спешке.
– Ну, замерзнуть насмерть мы тебе не дадим. – Он сбрасывает с себя пиджак и накидывает ей на плечи как плащ, как обычно носит его сам. От одежды пахнет Уэсом, ткань мягкая от долгой носки. Он поправляет рукав, и на лице у него особенное выражение, словно он изучает на редкость странное произведение искусства.
– Настолько плохо?
– Нет, вовсе нет. Тебе идет. Мне нравится, когда ты мне это разрешаешь.
– Разрешаю что?
– Заботиться о тебе, – он потирает затылок. – Все мои родные ждут тебя. Им не терпится тебя увидеть.
– Правда?
– Правда. Но если ты устала, я могу их отвадить.
Как ни странно, мысль о том, чтобы побыть со всеми пятью женщинами семьи Уинтерс, кажется… заманчивой.
– Нет, это ничего. Я тоже буду рада повидаться с ними.
Он берет ее за руку и целует в костяшки.
– Поживем – увидим, Маргарет.
Может, все дело в его одежде, но, когда он так улыбается, ей становится тепло.
* * *
Два соседних номера в гостинице «Уоллес-Инн» выглядят так, будто по ним пронеслась буря. Пол занимают шесть чемоданов и все постели вместе с подушками, так что едва остается место, чтобы пройти. Под ноги то и дело что-то попадается, когда Маргарет вырывают из объятий Уэса и передают из рук в руки. Она убеждена, что еще никогда в жизни ее не обнимали так крепко и много. Ощущения странные, на грани головокружения, и когда наконец ее усаживают, в руки тут же дают чашку чая. Она начинает понимать, что семейство Уинтерс способно превратить в дом любое место, где очутилось.
– Мы по тебе соскучились, дорогая, – говорит Ифе. – Как же мы рады тебя здесь видеть.
Маргарет улыбается и опускает взгляд.
– Спасибо. Кажется, Бедокур тоже доволен.
Он быстро обрел любимицу в лице Эди, которая пристроилась рядом с ним на полу и чешет его за ушами.
– Схожу куплю какой-нибудь еды к ужину. Принести тебе чего-нибудь?
– Нет, ничего. Спасибо, миссис Уинтерс.
Ифе вздыхает, явно расстроенная.
– Ну, ладно. Скоро вернусь.
Как только дверь за ней закрывается, Кристина заявляет:
– Надеюсь, ты понимаешь, что тебя все равно накормят силком. Отказываться бесполезно.
– Когда придет время, тогда и посмотрим. – Уэс нарочито потягивается и зевает, потом наклоняется за ее чемоданом. – День выдался долгим для нас обоих, так что я перенесу наши вещи в другую комнату.
– Еще чего! – Кристина выхватывает у него чемодан. – Даже не рассчитывай, что второй номер будет только вашим, как у новобрачных, а мы, все остальные, останемся ютиться здесь.
Коллин зажимает уши.
– Да? А что, нельзя?
– Номер займем мы с Маргарет, – все головы разом оборачиваются к Мад, которая стоит у окна, обращенного к океану. И постукивает о раму длинным лакированным мундштуком, стряхивая пепел вниз. – Давно хотела познакомиться с ней поближе.
Лицо Уэса вытягивается.
– И нечего так расстраиваться. Кристина, Маргарет, идемте со мной, – зовет Мад. – Будем готовиться.
– К чему? – спрашивает Кристина.
– К выходу в люди.
– На какие шиши? – фыркает Уэс.
– Помнится, ты, кажется, пустил в ход свою магию – с той девушкой внизу.
– Точно, – Уэс потирает в затылке. – Слушай, так это что, наконец-то признание моего вклада в семейный бюджет?
Коллин хлопает в ладоши.
– А мне с вами можно?
– Нет, – любезно отзывается Кристина. – Занудствуй сама по себе. Или поиграй с сестрой.
– Не хочу я с ней играть! – Эди обнимает Бедокура, который с ворчанием просыпается и сонно моргает, глядя на нее. – У меня есть Бедокур.
– В таком случае твой единственный выход – поболтать с Уэсом. Сочувствую. Пока!
– Эй! – протестует Уэс.
Маргарет остается лишь сохранять самообладание, пока Кристина и Мад увлекают ее в другой номер. Ее усаживают перед туалетным столиком, косметики на котором больше, чем она когда-либо видела в одном месте. Рама зеркала усажена чересчур яркими лампочками, в зеркале отражается ее усталое лицо. Две старших сестры Уинтерс, темноглазые и внимательные, пристально изучают ее.
Кристина первой нарушает молчание:
– Если ты устала, тебе незачем никуда ходить, даже если кажется, что у тебя нет выбора, если послушать Мад.
– Мне хочется, – говорит Маргарет, хоть и не понимает толком, на что соглашается. «В людях» она никогда не бывала.
Ее уступчивость, похоже, радует Мад. Она поднимает прядь волос Маргарет.
– Можно?
Маргарет кивает. Мад старательно собирает ее волосы и распускает их по спине. Их спутал резкий ветер с океана, так что Мад усердно разбирает пряди пальцами, пока они не ложатся ровно. Глаза Маргарет жгут слезы, ей хочется встряхнуться, выругать себя за то, что растрогалась от такого мелкого проявления заботы. Не хватало еще разреветься перед сестрами Уэса, тем более когда они так добры к ней.
– Эй! – Кристина пожимает ей плечо. – Ты же с нами. Все будет хорошо.
– Будет, – рассеянно подтверждает Мад. – Так что у тебя с моим братом?
Кристина стонет.
– А другого времени не нашлось?
– Я просто поддерживаю разговор.
– Нет, ты нацелилась устроить допрос. Слушай, Маргарет, не обращай на нее внимания. Она же прет как бульдозер.
– Просто проявляю осмотрительность. И потом, должна же она знать, во что вляпалась. – Мад встречается с Маргарет взглядом в зеркале. – Ты ему нравишься, но сомневаюсь, что об этом он говорил тебе напрямую, ведь у него чуть ли не в половине случаев аллергия на честность. Он болтает без умолку, хвалится, но уходит в свою раковину, когда пора переходить к делу. А когда все-таки переходит, не способен сделать что-нибудь наполовину, особенно если есть хоть малейший шанс развернуться вовсю. Если тебе кажется, что ты этого не вынесешь, я вполне тебя пойму. Просто не хочу видеть его обиженным. В такие моменты он страшно бесит.
Ничто в словах Мад не удивляет и не пугает Маргарет, но она медлит с ответом, желая дать его правильно. Ничуть не смущенная ее молчанием, Мад роется в косметичке, достает палетку теней и окунает в нее кисточку. Поддев пальцем подбородок Маргарет, заставляет ее наклонить голову и принимается красить веко вдоль линии ресниц. Глаза Маргарет протестующе наливаются слезами, но она не смеет ни пошевелиться, ни вздохнуть, пока Мад не отстраняется и не издает одобрительный возглас.
